"Вера Лукницкая. Ego - эхо" - читать интересную книгу автора

собою, уберечь своим замещением маму и что-то добыть из еды и еще помочь
детскодомским ребятишкам-дошколятам, оставшимся беспризорными. И каждый
день, каждый час и каждую минуту мы ждали наших спасителей - Красную армию.
Через некоторое время вместо освободителей наехали еще какие-то
оккупанты, но не военные: черноволосые и в штатских богатых костюмах. Вели
себя необычно: спокойно, невраждебно и, что было удивительно, - независимо
от местной фашистской машины. Один-единственный из них был в немецкой
солдатской форме, его называли "капитан". Он говорил по-русски, и только он
"снижался" до разговора с нами. Мы как следует и не поняли, что же это было
за явление в лице странных оккупантов.
"Капитан", армянин по национальности, казалось, сам мало понимал, или
притворялся. Он, как мог, объяснил нам, что все эти люди - армяне из Парижа
- русские эмигранты, что к Гитлеру относятся плохо, но тот пообещал им
Армению, вот они и организовались в Париже, заключили с Гитлером соглашение
и теперь идут за его войсками с интервалом в сто километров для
"освобождения" Армении от советской власти.
Эмигранты эти - якобы нефтепромышленники - разговаривали между собой
только на французском языке. Их вежливое поведение, выдержанность,
чрезвычайно скромная еда, никакой выпивки, ни единого выстрела, ни
повышенного голоса, их штатские костюмы - казалось, они не участвовали в
войне. Один из таких, главных, Тигран Багдасарян поселился в нашем доме, как
объяснил "капитан" - по двум причинам: дом русский и чистый, и главное то,
что абсолютно чиста дворовая уборная. У этих, совсем не немецких типов, было
недоверие не только к официальным нацистам, но и к некоторым местным
приспособившимся немцам.
Я не верила, что квартирант не знал, хотя бы плохо, русского языка.
Два раза к нему приезжал толстый шумный немолодой уже человек с острой
белой бородкой и тоже в гражданской одежде. Приезжал он на автомобиле. Этот
человек как раз разговаривал по-русски хорошо и охотно. В первый его приезд
мы попрятались, но он выудил нас из кладовки и веселым голосом сказал, что
хочет послушать советские песни. Я не знала, что делать. А бабушка Оля
говорит мне тихо:
-Верусенька, сбегай за Нинкой, за Валей, за Лелей и попойте. Что вам,
жалко, что ли? Вы же любите петь. И мы послушаем, а ты такая голосистая!
Раньше каждый день пела. И сотри грязь с лица. Глупости делаешь, мажешься,
дуреха!
Бабушка боялась. Да и все мы тоже.
-Я боюсь, убьют.
Старик услышал разговор, расхохотался:
-Я люблю и русские, и советские песни, не слушал их вживую давно. И мы
никого не убиваем. Мы здесь не для этого. Не бойтесь.
И снова засмеялся.
Ну, я и побежала за девчонками.
Сначала мы пели тихо, робко, а когда поняли, что нам ничего не будет, -
так распелись! Прямо на всю улицу. И так радовались, - мы росли советскими
детьми вместе с замечательными советскими песнями. И всегда готовы были
проявлять себя в этом естественном качестве.
Мы спели все песни, какие знали: "Вставай, страна огромная", "Если
завтра война", "Сталин наша слава боевая", "В бой за родину, в бой за
Сталина" и другие военные и невоенные и довоенные, и "Катюшу", и "Три