"Сергей Лукницкий. Бином Всевышнего (Роман)" - читать интересную книгу автора

ужасен. Мужчины проигрывали женщин в карты, насиловали, выкалывали глаза,
сбрасывали за борт. Конвой справиться с этим разгулом не мог, и уже после
нашего приезда был большой судебный процесс. Начальника конвоя
расстреляли, как, впрочем, и бандитов, предававшихся этому разгулу. После
чего было постановление возить или одних мужчин, или одних женщин. Вот так
мы, мало кормленные, почти без воды, весь пол залит дерьмом, блевотиной,
съедаемые вшами, прибыли в бухту Нагаево. А в день моего рождения, в этот
день мне исполнилось тридцать шесть лет, перед самым новым, сорок пятым
годом высадились на скованный льдом берег неприветливой Колымы в бухте
Нагаево. В этот же день я очутилась в санитарном бараке на четвертом
километре.
Из бухты Нагаево нас погнали в карантинную зону, откуда партиями водили
в санпропускник. Обработав соответствующим образом, вьвдав обмундирование,
сразу распределяли: на прииски, на лесоповал и какое-то небольшое число
людей в Магаданский лагерь. В санпропускнике нас встретили и предупредили,
что на Колыме не освобождают, что путь из лагеря один: с биркой на ноге в
мерзлую колымскую землю.
Санпропускник был обыкновенным бараком, продуваемым ветром, с огромным
количеством клопов. По бокам двухэтажные сплошные нары, в каждом углу
барака - печи, сделанные из железной бочки изпод горючего, поставленной
"на попа". Нары без постели, спали мы на голых досках, а когда выдали
бушлат и телогрейку, то одно стелили, другим укрывались, и мы чувствовали
себя уже почти хорошо. В изголовье я положила свое пальто, в котором два
года назад была арестована.
Нас, больных, из этого этапа оказалось человек триста, все дистрофики,
поносники и тем не менее нас кормили селедкой и баландой из общего котла.
Сахар, полагающийся нам по лагерной норме десять граммов, клали в общий
котел. А учитывая, что из этого количества надо еще украсть, чай
действительно был "сладким".
Попозже нам стали давать витамины-драже и по ложке какого-то жира.
Колыму в те годы снабжала Америка, еще был жив Рузвельт. В магаданских
лечебных учреждениях было много витаминов. Не зная действия, ими заменяли
конфеты, с ними пили чай.
В ту пору, как я приехала, на Колыме начальником "Дальстроя"
был некто Никитов, а его жена, вернее, любовница Гредасова была
начальником "Маглага". Система управления всего Колымского края была в
руках НКВД. Все начальники того или иного предприятия были нквдешниками с
полным подчинением "наместнику" этого края Никитову. На каждом заводе
изготавливались особые продукты, называемые "никитовскими". Пиво, селедка,
балыки, мясные изделия - все это, минуя магазины, направлялось в дом
Никитова, который в ту пору представлял собой крепость за высоким забором
с охраной снаружи.
Все подобные и другие тайны мы знали от заключенных, которые работали
на этих заводах, а также от домработниц, которых Гредасова держала по
четыре человека, тоже из зеков. На работу на хлебозавод, пивзавод,
мясокомбинат нас, осужденных по 58-й, не посылали, только так называемых
бытовиков, а из них большое число воровок, поэтому они мастерски тащили
"никитовские" продукты, хотя и подвергались тщательному обыску.
Я уже провалялась в санитарном бараке больше двух месяцев, понос
продолжался, ноги оставались по-прежнему отекшими, выглядели как две