"Сергей Лукницкий. Бином Всевышнего (Роман)" - читать интересную книгу автора

Темень.
Выходим, при свете фонарей различаем огромную колонну людей в окружении
цепи автоматчиков с собаками. Это пленные немцы и румыны. Впереди стоят
десять человек русских арестованных мужчин, а еще впереди них ставят нас -
пятерых женщин. И повели, предварительно предупредив, что шаг вправо, шаг
влево считается за побег, стреляют без предупреждений.
Это был страшный поход.
Мы проходили деревни, толпы людей смотрели, как нас ведут и, видя нас
среди пленных, кричали нам: "Немецкие подстилки". За что?
Я всегда считала, что русские добры и терпимы. С нами же же
Православный Бог?!
Через каждые пять километров привал пятнадцать минут. В пути нам
сказали, что ведут в Георгиевск, а это километров семьдесят.
Я часто теряла сознание, меня тащила сестра, помогали другие женщины.
Периодически раздавались выстрелы, выводили и тут же, прилюдно
расстреливали немцев, которые не могли идти из-за болезни или голода.
В Георгиевск мы пришли уже в темноте. Поместили нас в огромный подвал
под каким-то домом, наутро повели на оправку, но в уборную не пустили, мы
должны были садиться перед уборной, лицом к конвоирам, и их так же, как и
нас, пять человек.
Естественно никто из женщин не смог оправиться.
Здесь, в Георгиевске, нас кормили один раз в день без хлеба очень
сильно пересоленной рисовой баландой. На вопрос, отчего она такая соленая,
отвечали: от цинги.
Воды не было, вместо воды нам приносили на фанере грязный снег.
Началось следствие, которое вел следователь особого отдела армии
Плотников.
Как мне, так и сестре предъявили обвинение в том, что мы были
завербованы немцами вести какую-то подрывную работу. Сестру вызвали на
допрос первой, утром ее привели в подвал всю черную от побоев. Она
бросилась мне на грудь и все время плакала и говорила, что не выдержит
побоев, поэтому обязательно должна придумать чтото и сказать, что да,
дескать, завербована.
Как я ее ни убеждала, что этого делать не следует, она только плакала и
дрожала.
Бабушка умерла недавно и, несмотря на три тифа, цингу, четыре инфаркта,
сумела быть королевой до конца жизни. Никогда ничего худого я не слышал от
нее про нашу родную социалистическую систему.
Она ведь была аристократкой и по мере своих сил служила России, веря,
что преступники от власти уйдут когда-нибудь, а страна останется.
Я хоронил ее, отпевал в церкви...
Она никого никогда не обвиняла. Обвинять - это свойство ущербных, может
быть, таких, как я.
Я нашел бывшего следователя Плотникова...
Не знаю, как там у них поставлено в семье, но нашел я его в доме для
престарелых...
Особый отдел, сделав свое "дело", двинулся за фронтом, а нас отправили
опять в Пятигорск, шли мы обратно той же дорогой, только уже без пленных
немцев.
В Пятигорск пришли так же, еще через несколько дней, голодные (не