"Сергей Лукницкий. Не циничные рассказы" - читать интересную книгу автора

мог решить: под каким соусом выкроить деньги на ее реставрацию.
А у директора совхоза давно уже попала вожжа под хвост, где раздобыть
кирпичи на постройку дома своему только что женившемуся сыну.
- И он сломал храм? - в остервенении провозгласила экзальтированная
старушка в вечернем платье, но тут же взяла себя в руки, ибо, судя по
костюмам собравшихся, большая часть их была, по ее мнению, атеистами, - но
тут же реабилитировалась, сказавши что-то лестное об атеисте Гольбахе. Потом
она решила, что большинство здесь находящихся не знают, кто это такой, и
принялась путано объяснять, но на нее зашикали. Старушка решила было, что
свои позиции надо утверждать и, конечно, полезла в полемику, но была
вторично водворена на место.
- Нет, он церковь не сломал, - сказал Евгений Михайлович, знавший, кто
такой Гольбах, а чтобы все узнали о том, что он знает об этом, и вместе с
тем продемонстрировать старушке, что он нисколько не сердится на нее за то,
что та перебила его, даже назвал его имя - Поль. Старушка была отомщена и
долго потом улыбалась, не улавливая последующее изложение истории,
сообщенной Евгению Михайловичу сегодня перед обедом.
- Нет, он не ломал церкви, он сделал талантливее, он нарисовал на белой
церквушечной стене головешкой черные полосы, а потом их сфотографировал,
вместе, естественно, с церковью. Получилось, как вы понимаете...
- Что, не нравится рыбка? - спросила в этот момент со своим подносом
сквозь толпу официантка. - Я могу скоблянку принесть.
Но сидящий рядом с Евгением Михайловичем высокий лохматый поэт показал
ей такую скоблянку, что она немедленно исчезла, расплескав стакан какао на
пиджак, белый пиджак гладко причесанного пожилого физика с эйнштейновскими
глазами и усиками, которые носил сперва граф Бенкендорф, а потом уж он.
Разговор как-то незаметно перешел на пиджак, и аудитория была
принуждена узнать, что куплен он в Вене на симпозиуме по квантовой физике.
Изложив в общих чертах свое мнение по поводу взглядов на теорию световых
частиц Борецкого и Эйдельштейгера, физик вернулся к своему пиджаку и стал
развивать свои познания в области химии, ибо, как утверждал он, химическое
соединение какао-бобов легко выводится бисульфатом натрия, который
содержится в стиральном порошке "Новость", и его, кстати, можно по случаю
купить в универмаге "Москва" на Ленинском проспекте. Любезно продиктовав
двум дамам адрес этого магазина, физик вспомнил, что завладел аудиторией
незаконно и посему церемониально попросил Евгения Михайловича продолжить. Он
с готовностью даже напомнил ему последнюю сказанную фразу про нарисованные
углем трещины.
И тут раздался чуть шепелявый голос средних лет человека, который,
оказывается, живет на Ленинском проспекте. Отстаивая свое право на точное
знание местности, он как дважды два доказал присутствующим, что в универмаге
"Москва" никогда не было хозяйственного отдела. Доказав это, уличив тем
самым физика во лжи, он долго еще что-то говорил, но что именно, никто не
мог понять, потому что из всех букв русского алфавита он ясно произносил
только две, а именно твердый знак и мягкий знак.
Евгений Михайлович ничего рассказывать больше не хотел, но встать из-за
стола не мог. Дело в том...
Дело в том, что из всех живущих в Доме творчества был только один
человек, который не находился в этот момент в столовой с колоннами, а
именно, тот самый кудрявый, несерьезный молодой человек, который дважды был