"Сергей Лукницкий. Не циничные рассказы" - читать интересную книгу автора

"Кузнечик", - подумал Павлищев...
- Что вы на меня так пристально смотрите, - наконец не выдержал и
спросил своего троллейбусного спутника Константин Стефанович.
- Да напоминаете мне друга детства, - настороженно ответил пассажир, -
до войны еще виделись, а потом потерял. Ваша фамилия не Стрельцов?
- Нет, а позвольте узнать вашу? - спросил Павлищев.
- Фролов, - с готовностью ответил собеседник.
- Вы не с Украины?
- Нет.
Помолчали. Троллейбус за это время успел остановиться. Окно загородила
какая-то машина, а из репродуктора послышался неясный хрип.
Павлищев вышел из троллейбуса, и тут же ему в лицо освежающе и
прохладно брызнул летний ветерок.
По дороге в булочную он еще раз вспомнил глаза своего троллейбусного
собеседника и вдруг столкнулся с ним лицом к лицу. Оказывается, тот проехал
остановку и теперь спешил к нему навстречу.
- Товарищ следователь, - возбужденно заговорил человек, - мне
показалось, что вы меня узнали, когда про Украину спросили. Помните допрос в
прокуратуре в Сорочинцах после войны? Кузнецов фамилия моя. Тридцать пять
лет почти с того времени минуло, а забыть вас не могу. Глаза ваши запомнил,
разговор ваш душевный и ... пистолет, что вы в ящик стола переложили...
И снова Павлищев перенесся мысленно в те далекие годы.
... Начался допрос. Сперва все шло просто. Имя, отчество, фамилия...
Стояла напряженная тишина. Слова гулко отдавались в пустом помещении.
Павлищев вдруг почувствовал, как что-то недоброе мелькнуло в глазах
Кузнечика, и переложил пистолет из кармана в ближайший ящик стола. Ведь в ту
пору в прокуратуре не было ни души, да и городок спал...
- А ведь я вас и в самом деле хотел тогда... убить, - возбужденно
говорил Кузнецов, - да остановился, ведь вы фронтовик, и отец у меня оттуда
не пришел, а потом, когда сидел, все думал: как же так, все по одной дороге
идут, а я по другой. А ведь пришли-то к одному, к старости. А как выпустили,
на завод пошел, сперва не взяли, да сумел доказать, что тот я, которого они
знали, там и остался - в тюрьме. А теперь другой. Потом поощряли, мастером
стал. Теперь на пенсии, сижу вот дома и прежнюю жизнь вспоминаю. Сколько
времени упустил. О нашей встрече не могу забыть. И знал, что вас встречу.
Чуял, и все. А что Фроловым назвался - испугался, как вы воспримете. Отец
воевал, а я сидел. И покоя мне нет, что внуки подрастают, спрашивают: "Деда,
а ты был на войне?" Страшно это.
Павлищев слушал, слушал сбивчивую и неуместную, может быть, в уличной
сутолоке речь Кузнецова и вдруг улыбнулся. И протянул ему руку.
Робко пожал ее Кузнецов.
А потом они расстались. И вечернее светило видело, как один из только
что стоявших на улице пожилых людей, улыбаясь пошел прочь, и солнце напрягло
все свои предзакатные силы и заставило его прикрыть глаза рукой, а потом
достать носовой платок и прижать его к глазам, а второго оно настигло сквозь
стеклянную витрину булочной, куда тот забежал купить четверть "Паляницы" и
половину "Бородинского".

Павлищев жив. Служит в прокуратуре. Кузнечик теперь - советник
Генерального прокурора и постоянно ходатайствует о продлении Павлищеву срока