"Сергей Лукницкий. Пари с начальником ОВИРа (ретроповесть)" - читать интересную книгу автораближайшего ко мне сидящего и представился ему как коллега, выложив на стол
газету, где сообщалось о советском юристе, специалисте в мытье посуды. Адвокат мсье Дюфи понял меня с половины английского слова. Я только не знал, как будет по-французски понятие "личного неимущественного права" и сколько это право стоит во французской валюте. Но он меня понял и без специальных терминов. Единственное, о чем я беспокоился, имеет ли право на защиту адвоката не гражданин Франции, и оказалось, что вполне, как впрочем гражданин любой страны у нас. Ну а теперь несколько слов в объяснение моей позиции на примере одной истории, которая произошла на моей памяти недавно, и участвовал в ней тогдашний начальник ГАИ страны Зверковский, дававший интервью французской, кстати, журналистке. Она задала ему много вопросов, в частности, как дорожная полиция в СССР узнает о том, что машина, стоящая на обочине, неисправна и нуждается в помощи. - Очень просто, - ответил Зверковский, - водитель включает мигающую сигнализацию. - Хорошо, - сказала журналистка, - а если повреждена именно сигнализация? - В таком случае, - любезно отозвался генерал, - можно выставить флажок. - А если его нет? - Ведро, - нахмурился генерал. - Но этого же не может быть! Ведер не возит большинство водителей! - В крайнем случае, - сказал Зверковский, - можно отвинтить сидение и Журналистка была в восторге, и в одной из парижских газет появилась публикация, состоящая из одной только фразы: "В Советском Союзе дорожная полиция всегда знает, когда неисправна машина участника дорожного движения. Возле такой машины водитель выставляет сиденье. Добрая традиция!" Вот примерно такая история, вернее, такая ее направленность привиделась мне в публикации о том, что советский юрист квалифицированно моет посуду. В рекламной заметке было нарушено мое личное неимущественное право и подменено понятие профессии. Получилось, конечно, смешно, и, вероятно, газета на этом выиграла. Во всяком случае, если судить по звонкам к мадам Матрене. Я знал, что по закону могу получить материальную компенсацию за нанесенный мне моральный урон - так почему бы и нет, раз уж я решил жить "за бугром" исключительно на средства, заработанные за тем же "бугром". Но... я уже на второй день жизни здесь понял, что живу не в социалистической формации, когда в профкоме пытаются примирить двух непримиримых бездельников. К тому же начальнику ОВИРа я должен был доказать, что я юрист. И я доказал это. С адвокатом, господином Дюфи, мы составили заявление в суд, но до суда нам дойти не пришлось. Представитель газеты, опубликовавшей столь пикантную рекламу моих профессиональных качеств, уже через три часа заплатил на основании искового заявления, переданного ему в копии мсье Дюфи - штраф, превышающий стоимость затраченных на рекламу денег вчетверо. Теперь я уже мог поделиться с мсье Дюфи гонораром. И, наконец, последнее. Представитель газеты, узнав, что я не только |
|
|