"Сергей Лукницкий. Пари с начальником ОВИРа (ретроповесть)" - читать интересную книгу автора

ближайшего ко мне сидящего и представился ему как коллега, выложив на стол
газету, где сообщалось о советском юристе, специалисте в мытье посуды.
Адвокат мсье Дюфи понял меня с половины английского слова. Я только не
знал, как будет по-французски понятие "личного неимущественного права" и
сколько это право стоит во французской валюте. Но он меня понял и без
специальных терминов. Единственное, о чем я беспокоился, имеет ли право на
защиту адвоката не гражданин Франции, и оказалось, что вполне, как впрочем
гражданин любой страны у нас.
Ну а теперь несколько слов в объяснение моей позиции на примере одной
истории, которая произошла на моей памяти недавно, и участвовал в ней
тогдашний начальник ГАИ страны Зверковский, дававший интервью французской,
кстати, журналистке.
Она задала ему много вопросов, в частности, как дорожная полиция в СССР
узнает о том, что машина, стоящая на обочине, неисправна и нуждается в
помощи.
- Очень просто, - ответил Зверковский, - водитель включает мигающую
сигнализацию.
- Хорошо, - сказала журналистка, - а если повреждена именно
сигнализация?
- В таком случае, - любезно отозвался генерал, - можно выставить
флажок.
- А если его нет?
- Ведро, - нахмурился генерал.
- Но этого же не может быть! Ведер не возит большинство водителей!
- В крайнем случае, - сказал Зверковский, - можно отвинтить сидение и
положить его на дорогу.
Журналистка была в восторге, и в одной из парижских газет появилась
публикация, состоящая из одной только фразы: "В Советском Союзе дорожная
полиция всегда знает, когда неисправна машина участника дорожного движения.
Возле такой машины водитель выставляет сиденье. Добрая традиция!"
Вот примерно такая история, вернее, такая ее направленность привиделась
мне в публикации о том, что советский юрист квалифицированно моет посуду.
В рекламной заметке было нарушено мое личное неимущественное право и
подменено понятие профессии. Получилось, конечно, смешно, и, вероятно,
газета на этом выиграла. Во всяком случае, если судить по звонкам к мадам
Матрене.
Я знал, что по закону могу получить материальную компенсацию за
нанесенный мне моральный урон - так почему бы и нет, раз уж я решил жить "за
бугром" исключительно на средства, заработанные за тем же "бугром".
Но... я уже на второй день жизни здесь понял, что живу не в
социалистической формации, когда в профкоме пытаются примирить двух
непримиримых бездельников.
К тому же начальнику ОВИРа я должен был доказать, что я юрист.
И я доказал это. С адвокатом, господином Дюфи, мы составили заявление в
суд, но до суда нам дойти не пришлось. Представитель газеты, опубликовавшей
столь пикантную рекламу моих профессиональных качеств, уже через три часа
заплатил на основании искового заявления, переданного ему в копии мсье Дюфи
- штраф, превышающий стоимость затраченных на рекламу денег вчетверо.
Теперь я уже мог поделиться с мсье Дюфи гонораром.
И, наконец, последнее. Представитель газеты, узнав, что я не только