"Сергей Лукницкий. Чувствую себя виноватым (докум.повесть о Н.Гумилеве)" - читать интересную книгу автора

будет долгим, сказал Абрамов, ибо на изучение десятков томов дела
"Таганцевского заговора" уйдет много времени.

V. Чернов не взглянул в Святцы

12 ноября 1989 г.Через два номера газета "Московские новости" вышла с
такой репликой:
"Двадцать лет назад в юношеском зале Ленинки некий девятиклассник
спросил у библиотекарши стихи Николая Гумилева, за что был препровожден в
кабинет заведующей залом. Подростку разъяснили, что поэт был врагом народа,
расстрелян как антисоветчик и вести пропаганду его творчества Библиотека
имени В.И.Ленина не намерена.
И вот теперь открываю "МН" в"-- 44 и в заметке заведующего отделом
Советского фонда культуры Сергея Лукницкого читаю:
"Прокуратура СССР... возвратилась к делу по обвинению русского поэта
Н.С.Гумилева" и дальше... "Но не только признания убежденного врага
Советской власти позволяют сделать вывод, что Гумилев стал просто жертвой
обстоятельств..."
Странная логика. И мало чем отличается от логики той библиотечной
надзирательницы образца 69-го. Само словосочетание "враг народа" нам
предлагается без всяких кавычек, употребляется, словно никакая перестройка
его не коснулась, сути и подлости этих слов не обнажила.
Может быть, автор просто оговорился? Нет, это позиция. И два последних
абзаца убеждают нас в этом.
"Мы столько раз без суда и следствия репрессировали, что давайте один
раз без суда и следствия реабилитируем. У нас, у нашей эпохи есть шанс:
великодушно простить великого гуманиста, учителя, поэта, наконец, наивного
человека, в анкете, в графе "политические убеждения" написавшего своим
детским почерком:"аполитичен".
Не хочется верить, что мы упустим этот шанс".
Возвратиться к делу по обвинению - пересмотреть все дело. Но автор
призывает следствие свернуть, а расстрелянного поэта посмертно
амнистировать. Простить - и вся недолга.
Не слишком ли часто лица, допущенные к делу Гумилева, нас убеждают в
его формальной виновности: дескать, в заговоре поэт не был, но знал и не
донес. Как в прежнее время нас убеждали, что Гумилев был активным
заговорщиком. И мы верили, что ж, поверим и сейчас?
Заметку С.Лукницкого не могу воспринять иначе, чем давление на органы
Прокуратуры в момент пересмотра дела. Если следственное дело вновь канет в
чекистских архивах, мы не узнаем, как обстоит дело и "виной" не донесшего на
товарищей поэта? Нет, я не сомневаюсь, что он не донес. Я сомневаюсь - и
пока дело не опубликовано, буду иметь на это право - что вообще он
существовал, этот самый Заговор Таганцева. Я думаю, пока мне и моим
соотечественникам не докажут обратного, что дело Гумилева - липа, а если
Гумилев расстрелян "за дело", а не как в том же Петрограде в те же годы
расстреливали у стены Петропавловской крепости заложников из "бывших",
извольте это доказать гласно.
Прощение, которое, по сути, вымаливает автор для Гумилева, мне
представляется глубоко безнравственным.
Андрей Чернов