"Павел Лукницкий. Путешествия по Памиру" - читать интересную книгу автора

оливковые


шаровары, устремляет своего конягу к будке мороженщика, красующейся на
краю улицы, среди тополей. Коллектор этот, минуту назад не знавший, с какой
стороны подойти к седлу, нечаянно поднимает коня в галоп. Заждавшийся конь
рвется так, что коллектор, едва не вылетев из седла, вцепляется руками в
луку, а его осетинская широкополая шляпа съезжает с затылка и никнет на
своем ремешке у шеи.
- Держи коня!.. Держи!.. - яростно кричу я, но, поняв, что коллектор не
властен справиться с конем, вылетаю вперед и, настигнув коллектора, хватаю
за повод его коня.
Подбегает караванщик и ведет коня "храброго джигита" в поводу.
Караванщик ничему не удивляется и даже не позволяет себе улыбнуться. Караван
вытягивается, идет вниз по улице. Лошади, еще не привыкшие к вьюку,
бросаются в стороны и разбегаются. Караванщики, ругаясь, гоняются за ними,
тщетно стараясь наладить порядок.
Улица ведет к мосту через пенную Ак-Буру. За мостом - базарчик, на
котором мелочные торговцы урюком и черешней состязаются с горланящими
лепешечниками в зазывании покупателей. Однако и те и другие умолкают, когда
караван проходит мимо разгульной ордой. А посетители чайханы, бросив свой
дымящийся кок-чай, толпятся у дверей и окон. Собаки визжат и лают.
Сразу за базаром, на узкой улице как с цепи срывается лошадь, груженная
динамитом. Она на полном скаку лягает другую лошадь, та оскорблена, и обе
выносятся вперед, растолкав всех лошадей каравана. На пути - телеграфный
столб, краешком ящика лошадь за него задевает, вьюк съезжает на сторону,
лошадь окончательно перепугана, и... тут уж ничто в мире не может ее
удержать. Она мчится вперед скачками, беспрерывно давая козла, динамитные
ящики съезжают набок все больше и больше, наконец один из ящиков
вываливается из сдерживающих его пут и с треском падает в узкий арык. Метрах
в сорока дальше летит второй ящик, а еще дальше падают два других. Аркан
запутал лошади ноги, она подпрыгивает еще разок, но другой аркан оказывается
у нее на шее, и она, вся в пене, вздрагивая губами, останавливается.
Караванщики задерживают весь караван и бегут собирать ящики, которые, к
счастью, оказались слишком прочны для того, чтобы рассыпаться от такой
передряги. Через двадцать минут караван шествует дальше. Люди злы и
утомлены.
Через два часа караван выходит из закоулков старого города. Широкая
прямая дорога переваливается с холма на холм. То, что не могли сделать люди,
делает солнце. Оно так яростно припекает лошадей, что все теряют теперь
охоту носиться и сбрасывать вьюки. Люди качаются в седлах, как сонные мухи.
Ремни непривычных винтовок натирают им плечи. У многих ноют растертые ляжки.
Если не порядок, то тишина возникает сама собой. Отсель все будет нормально
и благополучно. Завтра все упорядочится, завтра у нас будет превосходное
настроение.
Караван научно-исследовательской экспедиции выступил в поход на Памир.
Наконец в седле... (Из записей 1931 года)
Есть особенно торжественные минуты, в какие человек почти физически
ощутимо сознает себя на грани двух совершенно различных существований. Когда
караван по пыльной дороге медленно взобрался на первый в пути перевал,