"Павел Лукницкий. Путешествия по Памиру" - читать интересную книгу автора

к бокам лошади. Они сдавили ее двумя половинками вьюка, и, как в тисках,
лошадь никуда уже не может податься, она только похрапывает и нервно поводит
ушами, пока караванщики обвивают ее хитросплетеньем арканов. Они ухватывают
вьюк за углы и дергают его в разные стороны, словно ввинчивая его в
лошадиный бок, потом сверху на спину укладывают привьючку и долго притирают
и примащивают ее, чтоб легла она, как на спальное ложе. Лошадь превращается
в бочку, и эту бочку обводят последним длинным арканом. Запустив концы
аркана себе за плечи и обернув его вокруг поясницы, караванщики упираются
коленом в лошадиный дрожащий бок и отваливаются, кряхтя, натуживаясь до пота
на лбу, так что вены выступают из-под кожи лиловыми выпуклыми жгутами.
Лошадь покряхтывает, выдавливая из себя шипящий, протяжный выдох. И,
закрутив узлы, караванщики разом, стремительно, как от падающего камня,
отскакивают в разные стороны, потому что бочка становится внезапно
выпущенной пружиной, - со всех четырех ног рванувшись от них, заломив
вспотевшие уши, лошадь несется по двору, как тяжелый снаряд, чтобы вдребезги
разбить все, рискнувшее оказаться на ее пути: на другую сторону двора, за
пролом в саманной стене, за арык, на пыльную улицу, туда, где сбились в кучу
другие, завьюченные, уже бессильные сбросить вьюк, уже присмиревшие лошади.
Долетев до них, разом повернув боком, тяжело дыша, она вдруг всеми копытами
упирается в землю и, ударившись о посторонние вьюки, испуганно
останавливается. И если вьюк остается цел, значит все в порядке, и
караванщики, как к эшафоту, ведут к горе груза следующую, полную подозрений
лошадь.
Вьючные ящики должны быть крепки; потому они оковываются железом и
плотно обшиваются парусиной. А в мягкие вьючные сумы нельзя класть твердых
предметов; даже толстые подошвы альпийской обуви свиваются от удара, как
закрутившийся тополевый листок. А жестяные керосиновые бидоны обжимаются
деревянной клеткой. И все-таки все это превращается в прах, если бесятся
лошади.
Вот почему я опасливо смотрю на вьючный ящик с необходимым для горных
работ динамитом, когда его взвьючивают на лошадь. И вот почему, приказав
везти этот вьюк отдельно от других лошадей, я поручаю ее отдельному
караванщику.
Русские рабочие обычно в лошадях понимают мало, а многие сотрудники
экспедиции глядят на них и вовсе бессмысленными глазами. Большинство
сотрудников отправляется на Памир в первый раз, и некоторые впервые садятся
в седло. Даже заседлать коней не умеют. Но у них воинственный вид, потому
что работа предположена у самой границы, из-за которой всегда возможен налет
басмачей. У всех за плечами торчат винтовки, сбоку болтаются наганы, а у
иных на животе даже поблескивают жестянкой бутылочные ручные гранаты.
Бывалые участники экспедиции хмуро оглядывают таких новичков, боясь не
басмачей, а этого воинства, потому что любой из новичков способен по
неосторожности и неопытности взорвать гранату на собственном животе или
вогнать наганную пулю в круп лошади. Но каждый такой всадник мнит себя
похожим, по меньшей мере, на партизана времен гражданской войны, и каждый
уверен в своей превосходной боеспособности. Наконец последняя завьюченная
лошадь, звеня тазами и ведрами, как пожарный автомобиль, вылетает на улицу.
Потный, возбужденный и охрипший, я вскакиваю в седло и даю распоряжение
выступать. Тут, решив в последний раз перед Памиром отведать мороженого,
один из коллекторов, одетый в алую фланелевую рубаху-ковбойку и бархатные