"Евгений Лукин. Нон-фикшн: В защиту логики (Заметки национал-лингвиста)" - читать интересную книгу автора

нет..."
"Так же не нов и часто встречался в литературе герой: романтик, в
одиночку борющийся с косной системой".
(Даже не берусь гадать, что привело П. Амнуэля к такому выводу. Этак
можно назвать романтиком и утопающего. Но поскольку статья целиком состоит
из подобных неточностей, по мелочи придираться не стану.)
Едем дальше:
"Открытие, ради которого герой по сути отдал жизнь, тоже не ново..."
"Единственная, повторяю, претензия: отсутствие новизны".
От себя добавлю, что также не новы вопросительные знаки и запятые,
встречающиеся в повести сплошь и рядом...
Как-то даже, знаете, неловко объяснять профессиональному писателю П.
Амнуэлю, в чем именно должна заключаться новизна литературного произведения.
Лучше Витезслава Незвала не скажешь:
"Логически стакан относится к столу, звезда - к небу, двери - к
лестнице. Поэтому эти предметы мы не видим. Необходимо было звезду положить
на стол, стакан поставить вблизи пьяных ангелов, а двери поместить по
соседству с океаном. Речь шла о том, чтобы сорвать маски с действительности,
придать ей светящиеся формы, как в первый день творенья". (Из поэтики
Незвала)
Итак, не новизна отдельных элементов, а их принципиально новое
сочетание. Именно это и сделал Сергей Синякин в своей повести, совместив,
казалось бы, несовместимое: прозу в духе Варлама Шаламова и абсурдное
фантастическое допущение. Ради чего? Вот вопрос, который так и не задал
автор статьи. Да и зачем оно ему? И так все ясно: Земля - круглая!
Тем не менее - ради чего? П. Амнуэль пишет:
"Я так и слышу хор моих оппонентов: ведь повесть-то СОВСЕМ НЕ О ТОМ!
Повесть-то о герое-мученике, о его мужественном сопротивлении бездушной
машине подавления..."
Что ж, тема определена более или менее верно. Однако речь в данном
случае идет не о теме, а скорее об идее повести. Пользуясь формулировкой
Михаила Зощенко: "Чего хотел сказать автор этим художественным
произведением?" Так вот...
Своей повестью "Монах на краю Земли" Сергей Синякин хотел сказать и
сказал: "Научное утверждение может быть истинным, может быть ложным, но,
взятое на вооружение идеологией, оно неминуемо становится поводом к
уничтожению людей!"
Для П. Амнуэля, видящего спасение человечества именно в науке и
технике, подобная мысль - нож острый. Так и не доказав литературной
ущербности "Монаха", он прибегает к последнему, отчаянному аргументу:
"Но я, извините, не верю этому герою, и этому автору, и этому сюжету,
по той простой причине, что не могу поверить в то, что это - серьезно".
Не верит, потому что не может поверить... Нет, критик не притворяется -
он искренне возмущен. А теперь спросите себя: если в наши дни гражданин
цивилизованного государства Израиль П. Амнуэль с таким пылом негодования
обрушивается на еретическую мысль о плоской Земле, то что же должны были
сделать с аэронавтом Штерном за подобную ересь в СССР сталинских времен?
Стало быть, идея повести - верна. И П. Амнуэль, нечаянно уподобившись
гонителям Штерна, доказал это с блеском. Всем, кроме себя самого.
Я уже предупредил, что по мелочи придираться не намерен. Поэтому готов