"Евгений Лукин. Нон-фикшн: В защиту логики (Заметки национал-лингвиста)" - читать интересную книгу автора

вещи, тому было бы лучше никогда не родиться. Эти четыре вещи суть: что
вверху и что внизу, что было раньше творения и что будет потом".
Маркионов внял предостережению ровно наполовину.
Его не интересует, откуда взялся Создатель, чем занимался до сотворения
мира и куда затем денется. Сам ересиарх не считает гадания такого рода
тяжким грехом - просто указывает на их бесполезность.
О Боге известно, что Он контрамот, что характер Его изменяется с
возрастом и что, создав Вселенную в черновом варианте, Он неустанно ее
улучшает, желая видеть Свое детище безукоризненным. Если сравнить Всевышнего
с литератором, то Флобер и Бабель, пожалуй, окажутся наиболее близки Его
образу и подобию. Бесконечная правка, бесчисленные сокращения, относительно
малое количество дописок и вставок. Жесткий отбор выразительных средств.
Краткость - сестра таланта. (Кстати, не потому ли на лацканах вандалов были
обнаружены значки с изображением А. П. Чехова?)
Еще известно, что характер Бога со временем портится. Начав с кротких
наставлений и увещеваний, Он переходит затем к принуждению и заканчивает
откровенным террором.
Как же будет выглядеть наш мир, когда Господь наконец решит, что достиг
совершенства, и прервет работу? Мы знаем это. В общих чертах итоговый
вариант дан нам во второй главе "Бытия". Эдем. Земной рай, где обитают двое:
Адам и Ева, еще не вкусившие плода с запретного дерева познания.
Потрясающий лаконизм! Все равно что сократить роман до размеров
миниатюры.
Так и хочется спросить у Маркионова: каким же образом Богу удастся
завершить начатое, если к тому времени Он, по словам ересиарха, окажется не
способен даже вспомнить собственное имя?
Но стоит ли придираться по мелочам!


Что в итоге

Морально-этическая концепция нового учения угнетает своей
безысходностью. Атеистов марксистского толка хотя бы поддерживала мысль, что
они умирают не зря и что потомки их будут жить при коммунизме. Последователи
Маркионова даже этого утешения лишены.
"Мы шли в мир разума и братства, - сожалеет о контрамоте У-Янусе
комсомолец Саша Привалов, - он же с каждым днем уходил навстречу Николаю
Кровавому, крепостному праву, расстрелу на Сенатской площади и - кто
знает? - может быть, навстречу аракчеевщине, бироновщине, опричнине".
По Маркионову, как видим, все наоборот. С каждым прожитым мгновением
род людской удаляется от уютного совершенства двухместного земного рая,
погружаясь в черновой первичный хаос. Впереди - кромешная тьма, прорезаемая
алыми сполохами "Откровения от Иоанна". Единственное, что радует: работа
Божья идет неровно, творческие взлеты чередуются с падениями, вселяя подчас
в обывателя беспочвенные надежды на улучшение жизни.
И напрасно пытается убедить нас о. Онуфрий (Агуреев) в том, что
последователи Маркионова, совершая свои нелепые бесчинства, надеются на
грядущую благосклонность дьявола. Конечно, нет такой мерзости, на которую не
решился бы истинно верующий ради спасения души своей, но заверяю вас, что в
данном случае ни о каком спасении и речи не идет. Отчаянная попытка Христа