"Евгений Лукин. Нон-фикшн: В защиту логики (Заметки национал-лингвиста)" - читать интересную книгу автора

"Спасите, братцы. - Тащат в горы.
Постойте - ранен генерал..."

Как видим, никаких орлиных очей, никаких громких слов - предсмертный
бред и ужас оказаться в плену у чеченцев.
Да и само сражение подано чуть ли с отвращением:

И два часа в струях потока
Бой длился. Резались жестоко,
Как звери, молча, с грудью грудь,
Ручей телами запрудили.
Хотел воды я зачерпнуть
(И зной, и битва утомили
Меня), но мутная волна
Была тепла, была красна.

Не знаю, как насчет гоголевской "Шинели", а у меня такое впечатление,
что баталист Толстой вышел целиком из этого восьмистишия.
Вернемся, однако, к "Войне и миру". Посягательство на миф о кампании
1812-го года сыграло с графом дурную шутку. Поставьте себя на место наших
шкрабов: с одной стороны, идеи романа непедагогичны и разрушительны (причем
для любого государства, в том числе и советского); с другой стороны, автор -
"матерый человечище" и "зеркало русской революции".
Как быть?
Очень просто: взять Льва Толстого и тоже превратить в миф. Объявить
крамольное произведение патриотическим, рамолика Кутузова - гением,
истеричку Наташу Ростову - идеалом, и самим в это поверить.
Дайте нам две любые строки любого автора - и мы включим его в школьную
программу. Даже этого графа, что ради честного словца не жалел ни матери, ни
отца и в таком признавался, от чего добрый россиянин может в падучей
забиться:
"Вспоминая теперь все то зло, которое я делал, испытал и видел
вследствие вражды народов, мне ясно, что причиной всего был грубый обман,
называемый патриотизмом и любовью к отечеству".
А теперь для сравнения выдержка из энциклопедии: "показал патриотич.
порыв рус. народа, обусловивший победу России в Отечеств. войне 1812".
Так выковываются истинные патриоты.


* * *

Когда мифоборец сам становится мифом, случаются порой презабавнейшие
недоразумения. Жертвой школьного учебника пал, к примеру, мой хороший друг
Святослав Логинов, автор нашумевшей статьи "Графы и графоманы". Обнаружив
противоречие между текстами Льва Толстого и тем, что говорилось о них на
уроках, Святослав почему-то обрушился не на учителей, даже не на
криминальную субкультуру литературоведов, а на самого графа. Возможно, по
наивности, а возможно и потому, что когда-то был преподавателем. На своих
рука не поднялась.
Самозабвенно ломясь в открытую дверь, наш паладин истины объявил