"Евгений Лукин. Нон-фикшн: В защиту логики (Заметки национал-лингвиста)" - читать интересную книгу автора

оказался умнее. По телевизору действительно показывали сюжет о мышах,
участвовавших в Великой Отечественной. Мне оставалось лишь совместить два
эти факта.
Если кто-то успел вообразить, что в данной статье я намерен
осчастливить читателя анализом литературных направлений, пусть вздохнет с
облегчением. Отделять пшеницу от плевел бесполезно, ибо слово "фантастика"
сейчас нецензурно во всех своих смысловых ипостасях.
Я даже не собираюсь защищать его от нападок.
И знаете, почему?
Потому что лучшая защита - это нападение.
Начнем с криминальной субкультуры литературоведов.


* * *

Ее преступная сущность очевидна и легко доказуема. Настораживает уже
тот факт, что литературоведение ничем не способно помочь автору. Эта
лженаука не имеет ни малейшего отношения к процессу писанины и годится
исключительно для разбора законченных произведений. Или, скажем, не
законченных, но уже намертво прилипших к бумаге и утративших способность к
развитию.
Знаменательно, что сами литературоведы опасаются иметь дело с живыми
авторами, дабы тайное надувательство не стало явным. Примерно по той же
причине большинство натуралистов предпочитает быть неверующими - иначе им
грозит полемика с Творцом. Как провозгласил однажды в припадке циничной
откровенности мой знакомый, ныне завкафедрой литературы: "Выпьем за
покойников, которые нас кормят!" Недаром же старик Некрасов при виде
аналогичной сцены воскликнул в ужасе: "Это - пир гробовскрывателей! Дальше,
дальше поскорей!"
Еще в меньшей степени литературоведение необходимо простому читателю.
Этот тезис я даже доказывать не намерен. Скажу только, что читающая публика
для ученых мужей и жен - не менее досадная помеха, чем автор, поэтому все,
что публике по нраву, изучения, с их точки зрения, не достойно.
Итак, городская субкультура литературоведов криминальна уже тем, что
никому не приносит пользы, кроме себя самой, то есть паразитирует на
обществе и тщательно это скрывает.
Способ мошенничества отчасти напоминает приемы цыганок: неустанно
убеждать власти в том, что без точного подсчета эпитетов в поэме Лермонтова
"Монго" все погибнет окончательно и безвозвратно, а запугав, тянуть
потихоньку денежки из бюджета. Навар, разумеется, невелик, с прибылями от
торговли оружием и наркотиками его сравнивать не приходится, но это и
понятно, поскольку литературоведы в уголовной среде считаются чуть ли не
самой захудалой преступной группировкой. Что-то среднее между толкователями
снов на дому и "черными археологами".
Само собой, изложив просьбу раскошелиться в ясных доступных словах, на
успех рассчитывать не стоит. Что казна, что предполагаемый спонсор - фраера
порченые, их так просто не разведешь. Поэтому проходимцами разработан
условный язык, специальный жаргон, употребляемый с двумя целями: во-первых,
уровень владения им свидетельствует о положении говорящего во внутренней
иерархии, во-вторых, делает его речь совершенно непонятной для