"Пьер Лоти. Роман одного спаги" - читать интересную книгу автора

зимним небом - там тоже бывают зимние небеса, правда, реже, чем у нас, но
тем более поразительные и зловещие в столь унылой стране. Небо заволокли
тучи без единого просвета, такие низкие и черные, что равнина под ними
казалась белой, пустыня походила на заснеженную степь без конца и края.
И когда оба спаги проносились в своих бурнусах,[31 - Бурнус - длинный
шерстяной плащ с капюшоном; обычная одежда кочевников.] увлеченные бешеным
бегом разгоряченных коней, огромные стервятники, целыми стаями неспешно
разгуливавшие по земле, в испуге взмывали ввысь и принимались описывать в
воздухе фантастические фигуры.
К ночи Жан с Ньяором, обливаясь потом, вернулись с измученными лошадьми
в казарму.


XVII

Такая взвинченность и чрезмерное возбуждение не прошли бесследно. На
другой день у Жана началась лихорадка.
Почти безжизненного, его уложили на носилки, застланные жалким серым
тюфяком, и отправили в госпиталь.


XVIII

Полдень!.. В госпитале - мертвая тишина, словно в огромном доме смерти.
Полдень!.. Стрекочет кузнечик. Нубийская женщина тонким голосом поет
непонятную, навевающую сон песню. Обжигающий поток солнечных лучей на всем
протяжении пустынных равнин Сенегала, бескрайние горизонты дрожат и
переливаются.
Полдень!.. В госпитале - мертвая тишина, словно в огромном доме смерти.
Длинные белые галереи, длинные коридоры пусты. Посреди высокой, голой,
ослепительно белой стены - часы, их медлительные железные стрелки показывают
полдень; вокруг циферблата выгорает на солнце печальная серая надпись:
"Vitae fugaces exhibet horas".[32 - Часы показывают скоротечность жизни
(лат.).] Тихо пробило двенадцать, негромкие удары часов хорошо знакомы
умирающим; те, кто пришел сюда проститься с жизнью, слышали во время
горячечных бессонниц этот приглушенный бой - что-то вроде похоронного звона
в перегретом воздухе, не пропускающем звуки.
Наверху из открытой палаты доносится едва уловимый шепот, легкие
шорохи, осторожные шаги монашенки, бесшумно ступающей по циновкам. Сестра
Паком, изжелта-бледная под своим огромным монашеским чепцом, взволнованно
ходит взад-вперед. Там же врач и священник, они сидят у одной койки,
завешенной белым пологом.
А сквозь открытые окна видны солнце и песок, песок и солнце, сияние
слепящего света и далекие голубоватые линии горизонта.
Неужели спаги суждено умереть?.. Неужели настала минута, когда душа
Жана должна отлететь туда, в гнетущий полуденный зной?.. Так далеко от
родительского дома, куда ей деться на этих пустынных равнинах?.. Где
раствориться?..
Но нет. Врач, так долго сидевший в ожидании смертного часа, потихоньку
вышел.