"Пьер Лоти. Госпожа Хризантема " - читать интересную книгу автора

весь опор, а до конца, похоже, еще далеко. И потом, он расположен на
равнине; с рейда никак нельзя было предположить, что в глубине гор может
поместиться такая большая равнина.
По правде сказать, я ни за что не смог бы определить, в каком
направлении мы ехали; пришлось положиться на волю моего дзина и случая.
А дзин мой - это просто паровой двигатель! Я привык к китайским рикшам,
но здесь все совсем по-другому. Когда я раздвигаю клеенку, чтобы что-то
рассмотреть, на первом плане я, разумеется, всегда вижу его; две голые,
бурые, мускулистые ноги, обгоняющие одна другую и обдающие брызгами все
вокруг, и спину, как у ежика, склоненную под струями дождя. Интересно,
подозревают ли прохожие, что в этой обильно поливаемой водой тележке
притаился жених, отправившийся на поиски будущей супруги?..
Наконец экипаж мой останавливается, и дзин, улыбаясь, осторожно, чтобы
не вылить мне за шиворот еще один поток воды, опускает верх экипажа; потоп
на время прекратился, дождя больше нет. До сих пор я не видел лица моего
дзина; как ни странно, оно весьма миловидно; молодой мужчина лет тридцати,
энергичный, крепкий, с открытым взглядом... И кто бы мог подумать, что
спустя несколько дней этот самый дзин... Но нет, пока я помолчу, чтобы
преждевременно и несправедливо не бросить тень на Хризантему...
Итак, мы остановились. Остановились у самого подножия небольшой
нависающей горы; вероятно, мы проехали через весь город и оказались в
предместье, за городом. Теперь, похоже, надо встать на ноги и вскарабкаться
по узкой, почти отвесной тропинке. Вокруг нас - загородные домики, садовые
ограды, очень высокие бамбуковые частоколы, за которыми ничего не видно.
Зеленая гора подавляет своей высотой, а низкие, тяжелые, мрачные тучи висят
у нас над головой, словно плотно прилегающая крышка, которая вот-вот
окончательно закупорит нас в этой Богом забытой дыре; и создается
впечатление, что такое отсутствие дали, перспективы позволяет лучше
разглядеть во всех подробностях маленький, тесный, грязный и мокрый клочок
японской земли, находящийся у нас перед глазами. Земля в этой стране очень
красная. Придорожная трава и цветочки мне незнакомы; правда, по ограде
ползет такой же вьюнок, как у нас, а в садах я узнаю маргаритки, циннии и
другие цветы Франции. Воздух напоен сложным ароматом; к запахам растений и
земли примешивается что-то еще, идущее, видимо, от человеческого жилья, -
похоже на смесь сушеной рыбы и ладана. Прохожих нет; население, внутреннее
убранство, жизнь ничем себя не выдают, и я могу с тем же успехом представить
себя где угодно.
Мой дзин пристроил под деревом свой маленький экипаж, и мы вместе
поднимаемся по крутой дорожке, скользя по красной глине.
- Мы действительно идем в Цветочный Сад? - спрашиваю я, волнуясь,
правильно ли меня поняли.
- Да, да, - отвечает дзин, - это там, наверху, совсем рядом.
Дорожка поворачивает, становится тесной и мрачной. По одну сторону
отвесная гора, поросшая мокрыми папоротниками, по другую - большой
деревянный дом, почти без окон, неприглядный на вид: здесь-то мой дзин и
останавливается.
Как, этот зловещий дом и есть Цветочный Сад? Он отвечает утвердительно,
вполне уверенный в своей правоте. Мы стучимся, и массивная дверь сразу же
подается и отворяется. Появляются две маленькие тетушки, чудаковатые, почти
старушки, с детскими ручками и ножками, но, сразу видно, сохранившие все