"Пьер Лоти. Госпожа Хризантема " - читать интересную книгу автора

стрекотание бесчисленного множества насекомых отдавалось далеко в горах; вся
страна словно вторила им несмолкаемым звоном дрожащего хрусталя. Мы
проплывали совсем рядом со стайками больших джонок,[5] подгоняемых
неуловимым ветерком и тихонько скользивших по едва подернутой зыбью воде;
плыли они бесшумно; их белые паруса, натянутые на горизонтальных реях,[6]
ниспадали тысячью мягких складок, словно шторы; сложной конструкции корма
возвышалась корабельной надстройкой, как на средневековых судах.
Сочно-зеленые склоны гор оттеняли их снежную белизну.
Что за страна зелени и тени, эта Япония, что за нежданный рай!..
Там снаружи, в открытом море, наверное, было еще светло; здесь же, в
теснине гор, казалось, уже наступил вечер. Вершины были ярко освещены, но у
подножия, в той наиболее заросшей части, что вплотную подступала к воде,
царил вечерний полумрак. Проплывавшими мимо джонками, белыми-белыми на
темном фоне листвы, бесшумно управляли маленькие желтые люди, обнаженные, с
длинными, как у женщин, волосами, заплетенными в косы. И чем дальше
углублялись мы в зеленый коридор, тем интенсивнее становились запахи, а
монотонный треск цикад нарастал, как крещендо
Сама эта свежая, бьющая через край природа была по-японски необычна;
что-то странное таилось в горных вершинах и в некоем, с позволения сказать,
неправдоподобии того, что было чересчур красиво. Деревья собирались в рощицы
с тем же изощренным изяществом, что и на лаковых подносах. Огромные скалы
нарочито отвесно возникали рядом с мягкими формами холмов, поросших нежной
травой: разрозненные элементы пейзажа сближались, как в искусственных
ландшафтах.
...А приглядевшись, можно было заметить то там, то тут таинственную
маленькую пагоду,[8] как правило построенную без всякой опоры прямо над
пропастью и наполовину скрытую зарослями цеплявшихся за склон деревьев, - и
это в особенности давало чужестранцам вроде нас с первого взгляда ощутить
какую-то отстраненность, рождало чувство, что духи этого края, лесные
божества, древние символы, оберегающие сельский покой, неведомы и
непостижимы...
Когда нашему взору открылся Нагасаки, мы были даже разочарованы: у
подножия нависающих зеленых гор расположился вполне обыкновенный город.
Перед нами - стоящие как попало корабли, расцвеченные флагами всего мира,
такие же суда, как и везде, черные клубы дыма, а на набережной - заводы; то
есть все самое банальное и встречающееся где угодно.
Придет время, когда на земле станет очень скучно жить, ее сделают
совсем одинаковой от края и до края, и нельзя будет даже попытаться себя
немного развлечь, отправившись в путешествие.
Около шести мы с большим трудом встали на якорь в гуще других кораблей
и тут же подверглись захвату.
Мы подверглись захвату меркантильной, услужливой, комической Японией,
всей полнотой лодок, всей полнотой джонок нахлынувшей на нас, словно прилив:
длинной, нескончаемой чередой потянулись мужчины и женщины, без криков, без
споров, без шума, и каждый кланялся и улыбался так приветливо, что сердиться
было невозможно, и в результате мы сами стали улыбаться и кланяться.
Все они несли на спине корзиночки, ящички, сосудики всевозможной формы,
задуманные самым хитроумным образом, чтобы помещаться один в другом,
складываться друг в друга, а потом разрастаться и множиться, до
бесконечности загромождая собой все пространство; оттуда возникали