"Пьер Лоти. Госпожа Хризантема " - читать интересную книгу автора

какой-нибудь островной царице и укрыться вместе с ней в нефритовом[1] дворце
посреди заколдованного озера.
Однако изложенный мною план жизнеустройства и в самом деле созрел в
моей голове. Боже ты мой, от скуки и одиночества я понемногу дошел до того,
что вообразил такой брак и пожелал его. А главное, пожить немного на земле,
в тенистом уголке, среди деревьев и цветов было так соблазнительно после
долгих месяцев, потерянных на Пескадорах[2] (а это знойные и зловещие
острова, без зелени, без леса, без ручьев, источающие запах Китая и смерти).
Мы проделали немалый путь к северу, с тех пор как наш корабль покинул
это китайское пекло, и созвездия на нашем небосклоне быстро сменили друг
друга: Южный Крест исчез вместе с другими южными звездами, а Большая
Медведица снова поднялась к зениту и была теперь почти так же высоко, как на
небе Франции. Вдыхая посвежевший воздух этой ночи, мы чувствовали, что
отдыхаем, наслаждались приливом бодрости - и вспоминали, как стояли некогда
на вахте летними ночами у бретонских берегов...
А между тем как же далеко были мы от этих милых берегов, как ужасающе
далеко!..


I

На рассвете мы увидели Японию.
Она показалась точно в назначенный час, пока еще очень далеко, в некоей
точке морского простора, столько дней бывшего для нас пустынным
пространством.
Сначала это была лишь вереница небольших розовых вершин (выступающий
архипелаг Фукуэ[3] в лучах восходящего солнца). Но за ним вдоль всей линии
горизонта вскоре показалась какая-то тяжесть в воздухе, какая-то давящая
пелена над водой: это и была настоящая Япония, и понемногу в бесформенном
облаке стали вырисовываться четкие и определенные контуры гор Нагасаки.
Ветер был встречный, свежий и нарастал по мере нашего приближения,
словно эта страна изо всех сил дула на нас, пытаясь отогнать от своих
берегов. Море, снасти, корабль - все пришло в волнение, зашумело.


II

Около трех часов дня все, что мы видели издали, приблизилось, и
приблизилось настолько, что нависло над нами скалистой массой и буйством
зелени.
А потом мы вошли в своего рода тенистый коридор между двумя рядами
очень высоких гор, как-то странно симметрично расположенных одна за другой,
словно "стойки" объемных декораций, - необычайно красивых, но не вполне
естественных. Как будто Япония раскрывалась перед нами колдовской трещиной,
чтобы позволить проникнуть себе в самое сердце.
В конце этой длинной и странной бухты должен был быть Нагасаки, но пока
его не было видно. Все вокруг было восхитительно зеленым. Сильный бриз,[4]
дувший в открытом море, внезапно стих, сменившись безветрием; ставший очень
теплым воздух был наполнен ароматами цветов. И по всей долине разливалась
удивительная музыка цикад; они перекликались с одного берега на другой;