"Юрий Лощиц. Григорий Сковорода " - читать интересную книгу автора

затем кафтан зеленого сукна, да к нему полукафтанье лазоревой китайки,
воротник и обшлага - красный атлас, а пуговицы - шелк. Это форма
повседневная, а для праздников положен мундир - в таком мундире всю жизнь бы
перед зеркалом стоять! Кафтан опять зеленый, только сукно куда тоньше, чем
на повседневном; на полукафтанье красное сукно, воротник и обшлага из
малинового бархата, кругом ворота золотой шнур с кистями, на боках позумент
золотой, да золотым же шнурком полы обнизаны; подкладка из красной
крашенины, и ко всему прочему еще кушак из пунцовой тафты. Таких красавцев
во всем мире и полсотни не наберешь!
Во дворце у них с жильем просторно - по два, по три человека в комнате,
а для старших голосов - отдельные покои. Певчие на втором этаже, внизу
священники с семьями да псаломщики. А вокруг тьма курьезного увеселительного
люду: немецкие музыканты, итальянские певички, молдавские скрипачи,
бандуристы степняки, что умеют одновременно петь, играть, плясать и тут же
ловко опорожнять стоящую на бандуре чарку; затем карлы и карлицы, горбунья с
безножками, да арапки, да калмычки, да персианец Мишка Федоров, да великан
Яшка Локтев, да персиянки девушки Анюта с Парашей, не говоря уже о всяческом
роде шутов, вдовушек и старушек...
Если день не воскресный и не праздничный, и, значит, не нужно засветло
поспешать к ранней обедне, и если к тому же накануне певчему пришлось для
звонкоголосия укрепить себя полдюжиной чарок, то с утра он начинает искать
себе спутника, чтоб пройтись, по вчерашнему хмелю. Большой изобретательности
для такого розыска не требовалось (кроме персонального жалованья, певчим
регулярно - на круг и по отдельности - отпускалось из дворцовых погребов
разных водок и вин в изобилии, не говоря уже про пиво, меды и кислые щи) - и
вот, глядишь, в какой либо из комнат уже запели ребята:
Болит голова больно,
В постели лежать полно.
С похмелья же как вставши,
Те ж чарки в руки взявши,
Первую испиваем,
Похмелье прогоняем,
Другую ту как выпьем,
Всем многа лет крикнем,
Многа лет, многа лет,
Многа лет!..
Вдруг среди бела дня объявлялось: нынче во дворце машкерадный бал.
Певчий пригоршней воды освежал разгоряченное лицо, торопливо напяливал
праздничный кафтан и вперегонки с музыкантами мчался на хоры галерейного
зала. Внизу уже сияли среди цветов причудливые груды снеди и струил фонтан
на фигурном столе. Музыка гремела парадный вход, шелестело шествие атласом,
парчой и шелками, рассаживались под ахи и охи, потому что места разыграны
были по лотерее, и лишь волнительный случай решал, какому кавалеру возле
какой сидеть дамы. Тут сотрясала своды сигнальная канонада с Невы. Мгновенно
на все окна падали глухие
шторы. Устанавливался на миг жуткий мрак, но тут же вспыхивали тысяча и
двести свечей, преломляя свои язычки в подзеркальниках, хрустальных
подвесках, бриллиантах и алмазах, озаряя темные, кишащие звездами полотна
фальшивых окон. С хор водопадом обрушивалось громовое пожелание многих лет.
Через минуту певчие уже обливались потом, шумно дышали, дико и озорно косясь