"Юрий Лощиц. Григорий Сковорода " - читать интересную книгу автора

после чего уж стыдно было бы ему ступить на порог шинка, в котором усатая
дочь Израиля потчевала его разбавленной оковитой. Посмотрел бы и на Кирилла,
младшего сына, как-никак гетмана Малороссии и президента Академии наук, в
каких он дворцах живет и какие письма сочиняет французскому ученому мужу
Вольтеру.
Но вот ведь не довелось Розуму поглядеть на все то, чему он был всему
прямой и главный виновник.
Что же касается Розумихи, то, сделавшись вдруг из убогой казачьей вдовы
чуть ли не второй дамой двора, та насмотрелась разных див. По всей
Малороссии теперь гуляют подробности из ее жизни: какие носит прически, как
на балах щеголяет.
Конечно, по зависти много на пожилую женщину и наговаривали, вплоть до
такой нелепицы, что де колдунья она, с нечистой силой общается, потому и
императрицу с помощью сынка-колдуна приворожила.
При дворе теперь малороссияне были в особом фаворе. В обеих столицах
зажили они шумными полубогемными колониями: сплошь ведь были мастера на
всяческие художества любители красиво погулять и окружающим составить
приятность.
Что касается придворных певчих, то их, впрочем, набирали из малороссов
по давней традиции: еще в 1652 году царь Алексей Михайлович завел у себя
двенадцать киевских "вспеваков", отдарив их потом патриарху Никону. Старая
Москва та в церковном пении выезжала на басах, а у "вспеваков" тон задавали
тенора да дишканты, получалось умилительней и сладкогласней, даже в историю
вошло "киевский распев".
Через время беспокойные киевляне удивили Москву еще одним музыкальным
новшеством: стали петь в храмах по партиям. В древнем унисонном исполнении
одну и ту же мелодию вели все сразу, одновременно, а теперь появились
концертные номера со специальными партиями для каждого голоса. Иногда такая
разбивка делалась чрезвычайно искусно - пели в шестнадцать, в двадцать
четыре голоса, и впечатление было ошеломительным: нежнейшие соло
сменялись громоподобными тутти, текст дробился, одна и та же фраза могла
разным манером повторяться целую вечность. Пели вызывающе лихо, откровенно,
без смущения любуясь собственными голосами, громоздя за партией партию и,
наконец, обрывая все это головокружительное музыкальное строение на таких
восторженно-исступленных верхах, что почти уже и неприлично было слышать
подобное буйство в храмовых стенах.
В придворной капелле молодой императрицы числились двадцать четыре
человека, хотя на самом деле певчих при дворе было гораздо больше. Кроме
основного хора, для праздничных дней, имелся и малый хор - для ежедневных
служб. Государыня часто наведывалась на спевки, и не только в качестве
слушательницы; она и сама любила концертировать рядом с молодыми людьми; и
который из них не был тогда тайно и безнадежно влюблен, ловя и выделяя ее
голосок из общего звукового потока?
Голосистые ребята старались на славу. Зато на славу и жилось им при
дворе.
...А что же наш бурсачок, певчее горлышко? Шутка ли, спит теперь он в
Старом Зимнем дворце, возле дворца нового, да так спит, что и. встав поутру
со своего белоснежного пуховичка, никак не поймет - кончились грезы или
только начинаются.
У него теперь собственный гардероб: шуба суконная на волчьем меху;