"А.Ф.Лосев. Эллинистически-римская эстетика I-II веков ("История античной эстетики" #5, книга 2) " - читать интересную книгу автора

кошка и зорко следя за своим противником. Потом она поднялась и начала
кружить около быка, медленно к нему приближаясь. А бык недвижим, хотя он -
весь внимание, как недвижима и его госпожа в ложе, которая уже готова
лишиться чувств от душевного и физического напряжения. Напряжение царит и в
амфитеатре, который страстно и самозабвенно затих.
Вдруг дикий вопль, острый и короткий, раздался из самых глубин
человеческого естества. Что это? Это пантера, наконец, бросилась на быка,
извиваясь и перегибаясь всем своим красивым и сильным телом. Но бык
подхватывает ее на острые рога и диким взмахом головы высоко подбрасывает в
воздух. Пантера камнем падает на землю; она оглушена и ранена, она лежит на
земле и стонет. И снова поднимается она, не без труда ворочая своим телом.
Но теперь уже бык берет инициативу. Пантера изгибается вновь, она роет
передними лапами землю, шерсть на ней поднимается дыбом, расширенные зрачки
горят зловещим и бешеным огнем. Бык бросается на нее. Она убегает. Бык
преследует и дальше. Она бежит еще быстрее. Бык вот-вот настигнет ее.
Наконец, она падает на спину, выставляя против него свои страшные когти. Но
бык свиреп и учен. Ловким движением головы он вонзает свои рога в пантеру,
поворачивает ими - и трепещущие внутренности вываливаются из брюха
животного. Пена появляется у рта разъяренного быка. Он бьет ногами свою уже
мертвую противницу. И служители с большим трудом прогоняют его кнутами к
выходу.
Освободившись от страха и напряжения, зрители вскакивают со своих мест,
жмут друг другу руки, рассчитываются в своих пари. И высоко поднимается
грудь счастливой, сияющей от восторга девушки, покровительницы быка,
принимающей тысячи поздравлений от восторженных соседей.
Но программа праздника далеко еще не исчерпана. После перерыва с
искусственным дождем, с закуской и сластями опять трубят рога, опять
выбегает какой-нибудь дикий вепрь, которого долго преследуют охотники и
потом медленно замучивают; опять выбегают лоси, которых долго преследуют и
тоже замучивают, у которых на публике распарывают животы и еще у живых
вырезывают из шкуры ремни и поднимают напоказ неистово шумящей толпе.
Долго безумствуют люди, пока вечерняя прохлада не начнет сдерживать
воспаленный мозг и сердце толпы и наступающая ночь не призовет к окончанию
всей этой кровавой эстетики. Если обезумевшие начальники не продлят такого
эстетического наслаждения и сладострастия еще и на ночь, то тысячи народа с
сожалением и со счастливым воспоминанием о только что пережитых минутах
восторга станут расходиться по своим домам, по своим повозкам, и потом,
уезжая домой, навсегда сохранят благодарную память о тех, кто поработал над
постановкой столь блестящих, столь роскошных и упоительных зрелищ.
в) Вникая в подобные римские зрелища и стараясь понять сущность
римского амфитеатра, пожалуй, вы станете спрашивать: да что же это такое?
Что это за кровожадная, истерическая, звериная эстетика? Что это за
сладострастие при виде бессмысленной бойни, при виде крови, при виде целой
горы трупов? На эти вопросы можно ответить только одно: это - Рим, это -
великолепный, античный, языческий Рим! Мы понимаем, что тут всем хочется
поморализировать. Самые аморальные люди всегда считали нужным или, по
крайней мере, приличным ужасаться и пожимать плечами по поводу римских
гладиаторских боев или травли зверей. Что касается нас, то мы не думаем,
чтобы римляне особенно превосходили прочие народы в склонности к крови и к
наслаждению человеческими муками. Они отличаются, пожалуй, только тем, что