"А.Ф.Лосев. Аристотель и поздняя классика ("История античной эстетики" #4) " - читать интересную книгу автора

Плотин (IV 7, 8): он сказал, что душа есть сущность (oysia), гармония же
таковой не является.
г) В своем позднейшем учении о душе Аристотель занял промежуточную
позицию между своим ранним платонизмом, выраженным в "Евдеме", и
материалистическим учением о душе как гармонии. А именно, в De an. III 1,
412 а 19-21 душа является субстанцией, лишь поскольку она есть "энтелехия
физического тела, имеющего жизнь в потенции". Душа неотделима от тела, и
потому она и не бессмертна; но в соединении с телом душа есть
формообразующий принцип организма. В этом смысле можно сказать, что Плотин
критикует позднего Аристотеля с позиций раннего Аристотеля, когда говорит:
"Душа не потому обладает бытием, что она есть форма чего-то (eidos tinos),
но она есть непосредственно реальность (oysia). Она заимствует свое бытие не
из того обстоятельства, что она находится в некотором теле, но она
существует уже до того, как начинает принадлежать телу" (IV 7, 8). В самом
деле, аристотелевский "Евдем" именно и учит о предвечном существовании душ,
что, по Йегеру, ясно уже из того, что душа есть oysia в себе.
Но если ранний Аристотель в содержании своих учений целиком зависит от
Платона, то в своей логике и методологии он не только совершенно независим
от него, но и, возможно, даже ощущает свое превосходство над Платоном{13}.
В первую очередь это превосходство заключается в остроте,
разработанности и точности аристотелевской логики, особенно же -
аристотелевской диалектики. При этом диалектикой Аристотель называет совсем
не то, что Платон: для него это - аргументация на основании чисто
вероятностных, субъективно очевидных предпосылок. Цель такой диалектики -
эристическая; ее доводы не могут быть точными, как, например, тогда, когда
Аристотель доказывает бессмертие души на основании религиозных воззрений
разных народов, культовой практики, рассказов древних мифов и т.д. В порядке
все той же диалектики Аристотель широко опирается на мнения знаменитых
людей, распространенные убеждения и т.д. Как выражается Йегер,
интеллектуальный радикализм, царящий со времен романтизма, готов упрекнуть
Аристотеля в этой приверженности к установившемуся мнению и здравому смыслу;
между тем для Аристотеля не было ничего естественнее, чем искать истину в
общепринятом и общеустановленном, не пытаясь преобразовать все согласно
своей собственной логике и методике.
Миф о Мидасе и Силене, который вводит Аристотель в свой диалог "Евдем",
также заставляет вспомнить Платона. Так, слова Силена, что высшее благо для
всего в мире - "не родиться" (to mё genesthai), Аристотель толкует в смысле
"не подвергаться становлению": значит, идеальное состояние мира было бы не
полное небытие, но вечное и неизменное пребывание. Аристотель учит в своем
"Евдеме", что единственно достойное внимания в человеческой душе - это
разум, и разум бессмертен и божествен в ней (фрг. 61).
Наконец, Йегер считает, что в диалогах Аристотеля вполне содержалось
еще и учение об идеях{14}.
д) Другое произведение Аристотеля периода Академии, "Протрептик",
написано для некоего Фемистона, правителя Кипра, о котором мы ничего не
знаем. Это - увещание Фемистону, очевидно, какому-то просвещенному тирану, с
указанием для него наилучшего образа жизни. Какова была литературная форма
этого произведения, неизвестно.
Аристотель призывает Фемистона вести "теоретическую жизнь" (bios
theoreticos). Аристотель вовсе не "посвящает" свое сочинение Фемистону: