"Джек Лондон. Зеленый Змий (в сокращении)" - читать интересную книгу автора

еще совсем рано, но все заказали себе виски. Что мне оставалось делать в
компании взрослых людей, пивших виски? "Виски",- заказал я с равнодушным
видом человека, уже тысячу раз делавшего подобный заказ. Что это было за
виски! Я быстро проглотил его. Брр! Я до сих пор помню его...
Я стремился уходить, попасть на солнце и на воду на моем чудесном шлюпе.
Но никто не торопился, даже матрос мой, Паук, задерживался. Как они ни
намекали на причину этого промедления, я, по тупости своей в том
отношении, ничего не понимал. С тех пор я часто думал, какими глазами
смотрели они на меня, новичка, радушно встреченного их компанией,
угощавшей меня у прилавка, меня, не сумевшего угостить их ни одного раза!..

IX

Я постепенно привыкал много пить, живя среди устричных пиратов. Однако
период настоящего пьянства наступил у меня внезапно, не из-за влечения к
алкоголю, но вследствие настоящего убеждения.
Чем больше я узнавал жизнь, тем сильнее увлекался я ею. Никогда не забуду
я восторженного трепета, испытанного мною в первую ночь, когда я принимал
участие в заранее обдуманном нападении на устричную банку. Мы собрались на
"Анни" - все были грубые, большие и бесстрашные люди и хитрые верфяные
крысы; некоторые из них были бывшие арестанты; все были врагами законности
и заслуживали тюрьмы; на них были морские сапоги и морская одежда; они
говорили грубыми низкими голосами; у Большого Джорджа были револьверы за
поясом, в доказательство серьезности его предприятия.
Теперь, вспоминая, я понимаю глупость и пошлость всего этого; но тогда я
не впоминал, а просто жил, постоянно якшаясь с Зеленым Змием и начиная
признавать его власть. Жизнь казалась отважной и необычайной, и я сам
переживал те приключения, о. которых так много читал.
Нельсон, "Молодой Царапка", как звали его в отличие от "Старого Царапки",
отца его, плыл на шлюпе "Олене" в компании с личностью, известной под
прозвищем Улитки. Этот Улитка был сорви-головой, но Нельсон был
безрассудным безумцем. Ему было двадцать лет, и сложение его было
геркулесовское. Когда его, года два спустя, пристрелили в Бениции, то
следователь говорил, что он никогда не присутствовал при вскрытии тела
более широкоплечего человека.
Нельсон не умел ни читать, ни писать. Он рос при отце своем в заливе
Сан-Франциско; жизнь на лодках была его родной стихией. Сила его была
чудовищна, и буйная репутация его, известная всему побережью, была не из
лестных. У него бывали приступы ярости, и тогда поступки его были безумные
и страшные. Я познакомился с ним во время первого путешествия
"Раззль-Даззля" и был свидетелем того, как он драгировал устриц наметкою
во время шторма, когда все остальные суда стояли на двух якорях, чтобы не
быть выброшенными на берег.
Вот это был мужчина! Я был странно горд, когда он заговорил со мною, идя
мимо "Последнего Шанса". Но вы только представьте себе мою гордость, когда
он немедленно предложил мне выпить вместе!..
...Я был страшно горд тем, что находился в обществе Нельсона, казавшегося
мне самой героической фигурой среди устричных пиратов и искателей
приключений всего залива. К несчастью для желудка и слизистых оболочек
моих, в природе Нельсона оказалась странная загвоздка, заставившая его