"Джек Лондон. Язычник. Пер. - М.Бессараб." - читать интересную книгу автора

пополам, разлетелась на куски, рассыпалась в щепки, превратилась в труху,
перестала существовать. Я пришел в себя, когда был уже в воде и плыл,
машинально работая руками, хотя уже начинал тонуть. Как я там очутился, не
помню. Я видел только, как "Крошка Жанна" разлетается на куски, вероятно,
это произошло в то мгновение, когда я терял сознание. Как бы там ни было,
я был в воде, и единственное, что оставалось, - не падать духом, хотя
духу-то у меня не хватало. Снова поднялся ветер, волны стали меньше,
двигались они как обычно, и я понял, что миновал центр циклона. К счастью,
вокруг не было акул. Ураган разогнал жадную стаю, которая окружала судно с
мертвецами и пожирала трупы.
"Крошка Жанна" рассыпалась на куски около полудня, а часа через два я
наткнулся на крышку от люка. Все время лил ливень, и я заметил эту крышку
совершенно случайно. К кольцу была привязана небольшая веревка; я понял,
что продержусь по крайней мере день, если не появятся акулы. Часа три
спустя, может быть, немного больше, когда я, крепко ухватившись за крышку
и зажмурив глаза, по мере сил старался равномерно и глубоко дышать и в то
же время не наглотаться воды, мне показалось, что слышу чьи-то голоса.
Дождь прекратился, и ветер и море успокоились. Футах в двадцати от меня,
прицепившись к крышке люка, плыли капитан Удуз и язычник. Они дрались
из-за этой крышки, по крайней мере дрался Удуз.
Я услыхал визг Удуза: "Paien noir!" [черный язычник, безбожник
(франц.)] - и увидел, как он стукнул канака ногой.
Надо сказать, что капитан Удуз потерял всю свою одежду, кроме
тяжелых, грубых башмаков. Удар был жестокий - он пришелся язычнику в лицо
и почти оглушил его. Я думал, что канак тоже стукнет его как следует, но
он ограничился тем, что для безопасности отплыл футов на десять. Каждый
раз, когда волны прибивали его к французу, тот, держась руками за крышку,
лягал его обеими ногами и ругал канака черным язычником.
- Я вот пущу тебя на дно, белая скотина! - заорал я.
Только сильная усталость помешала мне это сделать. Мне сделалось не
по себе от одной мысли о том, что надо к нему плыть. Так что я позвал
канака и предложил ему держаться за мою крышку. Он сказал мне, что его
зовут Отоо и что он уроженец острова Бора-Бора, самого западного из
Островов Товарищества. Как я узнал впоследствии, он первым обнаружил
крышку и, увидев через некоторое время капитана Удуза, предложил ему
спасаться вместе, а за эти старания капитан ногами оттолкнул его прочь.
Так мы встретились с Отоо. Нет, он не задира. Он был кроток, нежен и
добр, хотя рост его достигал шести футов, и сложен он был, как гладиатор.
Он не был ни задирой, ни трусом. В груди его билось львиное сердце, и
впоследствии я не раз видел, как он шел на риск там, где я непременно бы
отступил. Я хочу сказать, хотя Отоо и не был задирой и никогда не
ввязывался в ссоры, он никогда не отступал перед опасностью. Но берегись,
когда Отоо начинал действовать! Никогда не забуду, как он разделал Билли
Кинга. Это случилось в Германском Самоа. Билл Кинг был прославленным
чемпионом-тяжеловесом американского флота. Это был человек-зверь, этакая
горилла, один из тех грубо сколоченных, крепко сбитых парней, которые
отлично владеют кулаками. Он начал ссору и дважды стукнул Отоо ногой,
потом ударил его еще раз, прежде чем до Отоо дошло, что необходимо
драться. По-моему, не прошло и четырех минут, как Билли Кинг превратился в
несчастного обладателя четырех сломанных ребер, перебитого предплечья и