"Джек Лондон. Бродяги, которые проходят ночью (Очерк)" - читать интересную книгу автора

попросить кочегара, чтобы он пустил его в кабину. Что же касается меня, то
меня высадили. Новый кочегар был молод и еще слишком прилежен, чтобы
нарушать правила компании, запрещающие пускать на паровоз бродяг, так что
он отверг мое предложение подбрасывать уголь. Я надеюсь, мальчишке с ним
повезло, потому что в такой буран ночь на решетке означала верную смерть.
Странное дело, я теперь не могу припомнить со всеми подробностями,
как меня сбросили в Роулинсе. Помню только, что поезд мгновенно был
поглощен снежной бурей, а я отправился на поиски салуна, чтобы согреться.
Там были свет и тепло. Дело шло полным ходом. За столами играли в фараон,
рулетку, кости, покер, какие-то сумасшедшие погонщики скота веселились.
Только я с ними побратался и допил первую стопку за их счет, как тяжелая
рука опустилась на мое плечо. Я оглянулся и тяжело вздохнул. Это был
шериф.
Не говоря ни слова, он вывел меня на улицу.
- Там в депо стоит "специальный апельсиновый", - сказал он.
- Чертовски холодная ночь, - сказал я.
- Он отойдет через десять минут, - сказал он.
Все. Никаких дискуссий. И когда "специальный апельсиновый" тронулся,
я сидел в ящике для льда. Я думал, что к утру отморожу ноги, и последние
двадцать миль до Ларами я стоял в люке и танцевал на месте. Снег шел такой
густой, что проводники не могли меня заметить, но мне было безразлично,
даже если бы они и заметили.
За свои четверть доллара я позавтракал в Ларами и после этого
моментально вскочил в тамбур почтового вагона, который взбирался на
перевал через основной хребет Скалистых гор. Ехать на открытой площадке
почтового вагона днем невозможно, но я надеялся, что проводники не будут
так бессердечны, чтобы высадить меня в эту снежную бурю на вершине
Скалистых гор. И они не высадили. У них вошло в правило на каждой
остановке идти и смотреть, замерз я уже или нет.
У монумента Амесу, на вершине Скалистых гор, я не помню, какова их
высота, проводник подошел ко мне в последний раз.
- Послушай, бродяга, - сказал он, - видишь, на втором пути стоит
товарный поезд, который пропускает наш состав вперед?
Я видел. Он стоял на соседнем пути в шести шагах от меня. Будь он на
несколько шагов дальше, в такую метель я бы ничего не мог разглядеть.
- Ну, так в одном из вагонов остатки банды Келли. У них там на полу
два фута соломы, и их так много, что в вагоне не холодно.
Это был хороший совет, и я ему последовал, хотя решил, что если
проводник задумал сыграть со мной какую-нибудь злую шутку, то я вернусь на
свое место, когда тронется его состав. Но все обошлось благополучно. Я
нашел вагон - большой вагон-рефрижератор с дверью, которая была широко
раскрыта для вентиляции. Я залез туда. Я наступил кому-то на ногу, потом
кому-то на руку. В сумеречном свете я ничего не мог разглядеть, кроме
запутанного клубка из чьих-то рук, ног и тел. Никогда еще я не видел
такого человеческого месива. Все они лежали на соломе, друг на друге, друг
под другом, один возле другого. Восемьдесят четыре здоровых бродяги заняли
бы все пространство вагона, если бы они разлеглись как следует. Те, на
которых я наступил, возмутились. Их тела заходили у меня под ногами, как
волны на море, я покачнулся и шагнул вперед. Я не мог найти свободного
кусочка соломы, чтобы поставить свою ногу, поэтому я снова наступил на