"Джек Лондон. Клянусь черепахами Тасмана (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

реке на лодках и плотах. Они подались назад. Мы считали их. Когда проплыло
сто девяносто четыре человека, мы решили, что дальше идти не стоит,
развернулись и пошли вниз. Вдруг похолодало, вода стала быстро спадать, и
мы, черт побери, сели на мель. Как шли вниз по течению, так и врезались.
"Рябой" завяз накрепко. Никак не могли мы его сдвинуть с места. "Это позор
- оставлять неизвестно кому столько жратвы", - сказал я, когда мы сели в
лодку, чтобы плыть дальше. "Давай останемся и съедим ее", - сказал он. И
черт меня побери, если мы так и не сделали. Мы зазимовали прямо на
"Рябом", охотились, торговали с индейцами, и, когда следующей весной реку
вскрыло, мы привезли с собой одних шкур на восемь тысяч долларов. Провести
вдвоем, с глазу на глаз, всю зиму - это не шутка. И, представьте, ни разу
не поругались. Мне в жизни никогда не попадался партнер с таким хорошим
характером. Но когда дело доходит до драки...
- Точно! - послышался другой голос. - Я помню ту зиму, когда Жирный
Джонс хвалился, что выкинет нас с Сороковой Мили. Только не пришлось
ему... Не успел он вякнуть второй раз, как нарвался на Крепыша Трэверса.
Это было в "Белом Олене". "Я волк!" - вопит Джонс. Ты помнишь его: за
поясом пистолет, мокасины с бахромой и длинные волосы до пояса. "Я волк, -
вопит он, - и выть здесь разрешается только мне. Ты слышишь меня, тощая
подделка под человека?" И это он... Трэверсу.
- Ну? - спросил другой голос.
- Секунды через полторы Жирный Джонс уже лежит на полу, а Крепыш
сидит на нем и вежливо просит, чтобы кто-нибудь подал ему нож. Но он
только начисто отрезал длинные волосы Жирного Джонса. "Теперь вой, черт
тебя побери, вой!" - сказал Крепыш и встал.
- Горячий-то он горячий, а когда надо, откуда только выдержка
берется, - снова сказал первый голос. - Я видел, как он в "Маленькой
Росомахе" проиграл в рулетку девять тысяч за два часа, а потом занял
немного денег, тут же отыграл их назад, потом заказал всем выпивку и
расплатился наличными - и все это было, черт меня побери, за каких-нибудь
пятнадцать минут.
Однажды вечером Том был в особенно приподнятом настроении, и
Фредерик, присоединившийся к кружку восхищенных молодых слушателей, сидел
и внимал полусерьезному-полушутливому повествованию брата о ночном
кораблекрушении у острова Блэнг, о том, как Тому пришлось добираться
вплавь до берега и как акулы слопали половину команды, о большой
жемчужине, которую Десай успел прихватить с собой, об украшенном
отрубленными головами частоколе, окружавшем соломенный дворец, в котором
жила королева-малайка вместе со своим супругом, спасшимся после
кораблекрушения китайцем, о борьбе за обладание жемчужиной Десая, о
неистовых оргиях и плясках под покровом первобытной ночи, о неожиданных
опасностях и смерти, о любви королевы к Десаю и о любви Десая к дочери
королевы, о том, как Десая с перебитыми ногами и руками, но еще живого,
бросили на рифы во время отлива, чтобы его сожрали акулы, о разразившейся
эпидемии чумы, о гуле тамтамов и заклинаниях шаманов, о побеге кабаньими
тропами, где на каждом шагу человека подстерегали волчьи ямы, через горную
страну обитателей зарослей и, наконец, о том, как ему на выручку пришел
Тасман, тот самый Тасман, которого зарезали лишь в прошлом году и чья
голова покоится в каком-то недоступном меланезийском уголке. В рассказе
Тома все было овеяно страстностью, отрешенностью и дикостью далеких