"Джек Лондон. Бродяга и фея (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

каторжник № 4379, ожесточенный, неисправимый, непокорившийся, которого не
сломили никакие зверства.
Россу Шенклину, уроженцу Техаса, потомку первых поселенцев - породы,
всегда отличавшейся непокорностью и упрямством, не повезло в жизни. Ему не
было еще семнадцати, когда его арестовали за конокрадство, - суд признал
его виновным в краже семи лошадей, которых он не крал, и приговорил к
четырнадцати годам тюремного заключения. Жестокое наказание, и тем более
жестокое, что он судился впервые. Даже те, кто верил в его виновность,
считали, что два года заключения - достаточное наказание для такого юнца.
Но окружной прокурор рассудил иначе. Ведь за каждый обвинительный
приговор, которого ему удавалось добиться, он получал особую плату.
Обвинив Росса Шенклина в семи отдельных преступлениях, он и плату получил
в семикратном размере. Из чего видно, что для окружного прокурора эти
несколько долларов представляли куда большую ценность, чем двенадцать лет
жизни какого-то Росса Шенклина.
И юный Росс Шенклин познал, что такое жестокий труд в аду. Он не раз
бежал, его ловили и отправляли работать в другой ад; на каторге их было
много - и самых разнообразных. Его подвешивали, пороли плетьми до потери
сознания, обливали водой и опять пороли. Его держали в темном каземате по
девяносто суток кряду. Он изведал ужас смирительной рубашки. Узнал пытку,
после которой кажется, будто в голове звенит птица-муха. Государство
сдавало его внаем подрядчикам-строителям, как рабочий скот. За ним
охотились по болотам с собаками-ищейками. Дважды в него стреляли и тяжело
ранили. Последние шесть лет ему приходилось изо дня в день рубить по
полтора корда дров в каторжном лесном лагере. Живой или мертвый, он обязан
был нарубить эти полтора корда под страхом наказания плетью, завязанной
узлами и вымоченной в соленом растворе.
И Росс Шенклин не стал ангелом от такого обращения. Он отвечал на
него язвительным смехом и вызывающим поведением. Он видел, как
заключенные, над которыми издевались сторожа, становились калеками на всю
жизнь или навсегда теряли рассудок. Случалось, что сторожа, доведя
каторжников до исступления, толкали их на убийство - так было с его
товарищами по камере, - и те шли на виселицу, проклиная бога. Он
участвовал в попытке к бегству, когда одиннадцать таких, как он, были
застрелены. Участвовал в мятеже, когда триста арестантов взбунтовались в
острожном дворе и были рассеяны пулеметами, после чего здоровенные сторожа
избивали их рукоятками мотыг.
Он изведал силу человеческой жестокости и, пройдя через все
испытания, ни разу не дрогнул. С неугасимой злобой боролся он до
последнего дня, пока его, ожесточенного, озверевшего, наконец не
выпустили. Ему выдали пять долларов в уплату за все годы труда и
загубленную молодость. Зато в последующие годы он почти не работал. Он
презирал и ненавидел труд. Он бродяжничал, нищенствовал, воровал,
обманывал или запугивал - в зависимости от обстоятельств - и при первом
удобном случае напивался до бесчувствия.
Когда он проснулся, девочка все еще смотрела на него. Как у дикого
зверя, все в нем проснулось, едва он открыл глаза. Первое, что он увидел,
был неизвестно откуда взявшийся зонтик, который заслонял от него небо. Он
не вскочил, даже не шевельнулся, только весь подобрался. Глаза его
медленно скользнули от ручки зонтика к крепко стиснувшим ее пальчикам,