"Джек Лондон. Шутка Порпортука" - читать интересную книгу автора

уходили оттуда сытые. Если в доме не было денег, их занимали у Порпортука,
и индейцы все равно уходили довольные. Эл-Су могла бы повторить вслед за
аристократами иных времен и иных стран, что после нее хоть потоп. В данном
случае для нее потопом был старый Порпортук. С каждым разом, одалживая
деньги, он смотрел на нее с растущим чувством собственника и ощущал, как
разгораются в нем старые, как мир, желания.
Но Эл-Су не смотрела на него. Впрочем, точно так же она не смотрела и
на белых мужчин, которые предлагали обвенчаться с ней, как принято среди
белых - с кольцами, священником и клятвой на Библии. Дело в том, что в
Танане жил юноша по имени Акун, одной крови с ней, одного племени и из
одного селения. Ей он казался самым сильным и самым красивым, он был
великий охотник, но так как часто и далеко путешествовал, то не нажил
богатств. Он побывал в неизведанных и диких местах, путешествовал на Ситху
и даже в Соединенные Штаты, пересекал материк до Гудзонова залива и
обратно, охотился на тюленей и доплывал на судне до Сибири и Японии.
Вернувшись с золотых приисков в Клондайке, он, как обычно, пришел в
большой дом, чтобы рассказать старому Клаки-На обо всем, что повидал на
белом свете, и там он впервые встретил Эл-Су, которая вот уже три года как
приехала из миссии. После этого Акун больше не уходил в странствия. Он
отказался работать лоцманом на больших пароходах, хотя ему предлагали
двадцать долларов в день. Он понемногу охотился и удил рыбу, но никогда не
забирался далеко от Тананы и часто подолгу бывал в большом доме. Эл-Су
сравнивала его со многими мужчинами и нашла, что он лучше всех. Он пел для
нее песни, загорался и пылал страстью, и скоро все селение знало, что он
влюблен в Эл-Су. Порпортук только щерил зубы и давал еще денег на
содержание большого дома.
И вот наступил последний предсмертный пир Клаки-На. Он сидел за
столом, и в горле у него застряла смерть, которую нельзя было залить
вином. Вокруг раздавались смех, шутки и песни. Акун рассказал такую
историю, что стропила дрогнули от хохота. За этим столом не было ни слез,
ни вздохов. Всем казалось совершенно естественным, что Клаки-На должен
умереть так, как жил, и никто не знал этого лучше, чем Эл-Су, с ее
артистическим чутьем. На пир, как и в былые времена, собралась вся старая
компания и, кроме того, трое пообмороженных матросов, только-только
вернувшихся из далекого путешествия в Арктику, единственных спасшихся из
команды в семьдесят четыре человека. Позади Клаки-На стояли четверо
стариков - последние из слуг, которые прислуживали ему в молодости.
Слезящимися глазами они следили за каждым жестом вождя, дрожащими руками
наполняли ему стакан и колотили его между лопатками, когда смерть
поднимала голову и тот начинал кашлять и задыхаться.
Это была разгульная ночь, шли часы, кругом царило веселье и хохот, но
вот смерть снова зашевелилась в горле у Клаки-На. Тогда он послал за
Порпортуком. И Порпортук пришел сюда с мороза и неодобрительно смотрел на
стол, уставленный мясом и вином, за которые он заплатил. Но когда он обвел
глазами длинный ряд разгоряченных лиц и в дальнем конце стола увидел лицо
Эл-Су, глаза его загорелись и на миг осуждение исчезло с его лица.
Его посадили рядом с Клаки-На и поставили перед ним стакан.
Собственной рукой Клаки-На наполнил ему стакан огненным напитком.
- Пей! - закричал он. - Разве он не хорош?
И глаза у Порпортука увлажнились, он склонил голову в знак согласия и