"Чезаре Ломброзо. Гениальность и помешательство" - читать интересную книгу автора

[Клептомания -- болезненная страсть к воровству.]

"Будучи рабом своих чувств, -- продолжает он, -- я никогда не мог
противостоять им; самое ничтожное удовольствие в настоящем больше соблазняет
меня, чем все утехи рая".
И действительно, ради удовольствия присутствовать на братском пиршестве
(отца Понтьера) Руссо сделался вероотступником, а вследствие своей трусости
без сострадания покинул на дороге своего приятеля-эпилептика.
Однако не одни страсти его отличаются болезненной пылкостью -- самые
умственные способности были у него с детства и до старости в ненормальном
состоянии, доказательства чего мы тоже встречаем в "Исповеди", как,
например:
"Воображение разыгрывается у меня тем сильнее, чем хуже мое здоровье.
Голова моя так устроена, что я не умею находить прелесть в действительно
существующих хороших вещах, а только в воображаемых. Чтобы я красиво описал
весну, мне необходимо, чтобы на дворе была зима".
Отсюда становится понятным, почему Свифт, тоже помешанный, писал самые
веселые из своих писем во время предсмертной агонии Стеллы и почему как он,
так и Руссо с таким мастерством изображали все нелепое.
"Реальные страдания оказывают на меня мало влияния, -- продолжает
Руссо, -- гораздо сильнее мучусь я теми, которые придумываю себе сам:
ожидаемое несчастье для меня страшнее уже испытываемого".
Не потому ли некоторые из боязни смерти лишают себя жизни?
Стоило Руссо прочесть какую-нибудь медицинскую книгу -- и ему тотчас же
представлялось, что у него все болезни, в ней описанные, причем он
изумлялся, как он остается жив, страдая такими недугами. Между прочим, он
воображал, что у него полип в сердце. По его собственному объяснению, такие
странности являлись у него вследствие преувеличенной, ненормальной
чувствительности, не имевшей правильного исхода.
"Бывает время, -- говорит он, -- когда я так мало похож на самого себя,
что меня можно счесть совершенно иным человеком. В спокойном состоянии я
чрезвычайно робок, идеи возникают у меня в голове медленно, тяжело, смутно,
только при известном возбуждении; я застенчив и не умею связать двух слов;
под влиянием страсти, напротив, я вдруг делаюсь красноречивым. Самые
нелепые, безумные, ребяческие планы очаровывают, пленяют меня и кажутся мне
удобоисполнимыми. Так, например, когда мне было 18 лет, я отправился с
товарищем путешествовать, захватив с собою фонтанчик из бронзы, и был
уверен, что, показывая его крестьянам, мы не только прокормимся, но даже
разбогатеем".
Несчастный Руссо перепробовал почти все профессии, от высших до самых
низших, и не остановился ни на одной из них: он был и вероотступником
(ренегатом) из-за денег, и часовщиком, и фокусником, и учителем музыки, и
живописцем, и гравером, и лакеем, и, наконец, чем-то вроде секретаря при
посольстве.
Точно так же в литературе и в науке он брался за все отрасли, занимаясь
то медициной, то теорией музыки, то ботаникой, теологией и педагогией.
Злоупотребление умственным трудом (особенно вредное для мыслителя, идеи
которого развивались туго и с трудом), а также все увеличивающееся самолюбие
сделали мало-помалу из ипохондрика меланхолика и наконец -- настоящего