"Чезаре Ломброзо. Гениальность и помешательство" - читать интересную книгу автора

надрывается больше от гордого презрения".

Ньютон, покоривший своим умом все человечество, как справедливо писали
о нем современники, в старости тоже страдал настоящим психическим
расстройством, хотя и не настолько сильным, как предыдущие гениальные люди.
Тогда-то он и написал, вероятно, "Хронологию", "Апокалипсис" и "Письмо к
Бентлею", сочинения туманные, запутанные и совершенно не похожие на то, что
было написано им в молодые годы.
В 1693 году, после второго пожара в его доме и после непомерно
усиленных занятий, Ньютон в присутствии архиепископа начал высказывать такие
странные, нелепые суждения, что друзья нашли нужным увезти его и окружить
самым заботливым уходом. В это время Ньютон, бывший прежде до того робким,
что даже в экипаже ездил не иначе, как держась за ручки дверец, затеял дуэль
с Вилларом, желавшим драться непременно в Севеннах. Немного спустя он
написал два приводимых ниже письма, сбивчивый и запутанный слог которых
вполне доказывает, что знаменитый ученый совсем еще не оправился от
овладевшей им мании преследования, которая действительно развилась у него
снова несколько лет спустя. Так, в письме к Локку он говорит: "Предположив,
что вы хотите запутать (embrilled) меня при помощи женщин и других
соблазнов, и заметив, что вы чувствуете себя дурно, я начал ожидать (желать)
вашей смерти. Прошу у вас извинения в этом, а также в том, что я признал
безнравственными как ваше сочинение "Об идеях", так и те, которые вы
издадите впоследствии. Я считал вас последователем Гоббса. Прошу вас
извинить меня за то, что я думал и говорил, будто вы хотели продать мне
место и запутать меня. Ваш злополучный Ньютон". Несколько определеннее он
говорит о себе в письме к Пепи: "С приближением зимы все привычки мои
перепутались, затем болезнь довела эту путаницу до того, что в продолжение
двух недель я не спал ни одного часа, а в течение последних пяти дней даже
ни одной секунды (какая математическая точность). Я помню, что писал вам, но
не знаю, что именно; если вы пришлете мне письмо, то я вам объясню его".
Ньютон нахо-дился в это время в таком состоянии, что, когда у него
спрашивали разъяснения по поводу какого-нибудь места в его сочинениях, он
отвечал: "Обратитесь к Муавру -- он смыслит в этом больше меня".
Кто, не бывши ни разу в больнице для умалишенных, пожелал бы составить
себе верное представление о душевных муках, испытываемых липеманьяком, тому
следует только прочесть сочинения Руссо, в особенности последние из них --
"Исповедь", "Диалоги" и "Прогулки одинокого мечтателя" ("Rveries").

"Я обладаю жгучими страстями, -- пишет Руссо в своей "Исповеди", -- и
под влиянием их забываю о всех отношениях, даже о любви: вижу перед собою
только предмет своих желаний, но это продолжается лишь одну минуту, вслед за
которой я снова впадаю в апатию, в изнеможение. Какая-нибудь картина
соблазняет меня больше, чем день-ги, на которые я мог бы купить ее! Я вижу
вещь... она мне нравится; у меня есть и средства приобрести ее, но нет, это
не удовлетворяет меня. Кроме того, когда мне нравится какая-нибудь вещь, я
предпочитаю взять ее сам, а не просить, чтобы мне ее подарили". В том-то и
состоит различие между клептоманом* и обыкновенным вором, что первый крадет
по инстинкту, в силу потребности, второй -- по расчету, ради приобретения:
первого прельщает всякая понравившаяся ему вещь, второго же -- только вещь
ценная.