"Чезаре Ломброзо. Гениальность и помешательство" - читать интересную книгу автора

Призраков мрачных и грозных видений,

Созданных мной же самим в час недуга.

Солнце напрасно мне будет светить,

В нем я увижу не брата, не друга,

Но лишь помеху терзаньям моим...

В тщетных стараньях уйти от себя,

Вечно останусь с собой я самим.
Под влиянием галлюцинаций или в припадке бешенства Тассо, схватив
однажды нож, бросился с ним на слугу, вошедшего в кабинет тосканского
герцога, и был заключен за это в тюрьму. Сообщая об этом факте, посланник,
бывший тогда в Тоскане, говорит, что несчастного поэта подвергли заключению
скорее с целью вылечить, чем наказать за такой сумасбродный поступок.
После того Тассо постоянно переезжал с места на место, нигде не находя
покоя: всюду преследовала его тоска, беспричинные угрызения совести, боязнь
быть отравленным и страх перед муками ада, ожидающими его за высказываемые
им еретические мнения, в которых он сам обвинял себя в трех письмах,
адресованных "слишком кроткому" инквизитору.
"Меня постоянно мучат тяжелые, грустные мысли, -- жаловался Тассо врачу
Кавалларо, -- а также разные фантастические образы и призраки: кроме того, я
страдаю еще слабостью памяти, поэтому прошу вас, чтобы к пилюлям, которые вы
назначите мне, было прибавлено что-нибудь для ее укрепления". "Со мною
случаются припадки бе-шенства, -- писал он Гонзаго, -- и меня удивляет, что
никто еще не записал, какие вещи я говорю иногда сам с собой, по своему
произволу наделяя себя при этом воображаемыми почестями, милостями и
любезностями со стороны простых людей, императоров и королей".
Это странное письмо служит доказательством, что мрачные мучительные
мысли перемежались у Тассо с забавными и веселыми. К сожалению, первые
являлись гораздо чаще, как он прекрасно выразил это в следующем сонете:

Я устал бороться с толпою теней
Печальных и мрачных иль светло-прекрасных,
Моей ли фантазии жалких детей,
Иль вправду врагов мне опасных?
Найду ли я сил победить их один,
Беспомощный, слабый отшельник, --
Не знаю, но страх надо мной властелин,
Не он ли и есть мой волшебник!
В последних строках заметно сомнение в действительности вызванных
бредом галлюцинаций, что служит доказательством, как упорно боролся этот
мощный, привыкший к логическому мышлению ум с болезненными, нелепыми
представлениями. Но увы! Такие сомнения являлись слишком редко.
Через несколько времени Тассо писал Каттанео:
"Упражнения нужнее теперь для меня, чем лекарство, потому что болезнь
моя сверхъестественного происхождения. Скажу несколько слов о домовом: этот