"Чезаре Ломброзо. Гениальность и помешательство" - читать интересную книгу автора

неожиданно, я заснул и вдруг почувствовал, что ко мне приближается кто-то,
скрытый от меня окружающим мраком, и говорит: "Что ты сокрушаешься о сыне?..
Возьми камень, висящий у тебя на шее, в рот и, пока ты будешь прикасаться к
нему губами, ты не будешь вспоминать сына". Проснувшись, я не поверил, чтобы
могла существовать какая-нибудь связь между изумрудом и забвением, но, не
зная иного средства облегчить нестерпимые страдания и припомнив священное
изречение "Credidit, et reputatum ei est ad justitiam", я взял в рот
изумруд. И что же? Вопреки моим ожиданиям, всякое воспоминание о сыне вдруг
исчезло из моей памяти, так что я снова заснул. Затем, в продолжение
полутора лет я вынимал свой драгоценный камень изо рта только во время еды и
чтения лекций, но тогда ко мне возвращались прежние страдания". Странное
лечение это основывалось на игре слов (непереводимой по-русски), так как
gioia -- радость и gemme -- драгоценный камень происходят от одного корня.
Сказать по правде, Кардано в этом случае не нуждался даже в откровении,
сделанном ему во время сна, потому что еще раньше, основываясь на
этимологии, ложно им понятой, он приписывал драгоценным камням благотворное
влияние на людей*.

["Драгоценные камни, представляющиеся нам во сне, имеют символическое
значение детей, чего-нибудь неожиданного, даже радостного, потому что
по-итальянски слово gloire (пользоваться), происходящее от gemme, означает в
то же время и наслаждаться". Страсть к подобной игре слов мы встречаем у
всех маньяков.]

На закате своей многострадальной жизни Кардано, подобно Руссо и
Галлеру, написал свою автобиографию и предсказал день желанной для него
смерти. В назначенный день он действительно умер или, может быть, умертвил
себя, чтобы доказать безошибочность своего предсказания.
Познакомимся теперь с жизнью Тассо. Для тех, кому неизвестна брошюрка
Верга "Липемания Тассо", мы приводим отрывок из его письма, где он говорит о
себе: "Я нахожусь постоянно в таком меланхолическом настроении, что все
считают меня помешанным, и я сам разделяю это мнение, так как, не будучи в
состоянии сдерживать своих тревожных мыслей, я часто и подолгу разговариваю
сам с собою. Меня мучат различные наваждения, то человеческие, то
дьявольские. Первые -- это крики людей, в особенности женщин, и хохот
животных, вторые -- это звуки песен и пр. Когда я беру в руки книгу и хочу
заниматься, в ушах у меня раздаются голоса, причем можно расслышать, что они
произносят имя Паоло Фульвии".
В своем сочинении "Messagiero" ("Посланник" или "Мессия"), сделавшемся
впоследствии для Тассо предметом галлюцинаций, он несколько раз сознавался,
что потерял рассудок вследствие злоупотреблений вином и любовью. Поэтому мне
кажется, что он изобразил самого себя в "Tirsi dell'Aminta" и в той
прелестной октаве, которую любил повторять другой липеманьяк -- Руссо:

Мучимый страхом, сомненьем и злобой,

Должен я жить одиноким скитальцем,

Вечно пугаясь с безумной тревогой