"Джон Локк. Опыт о человеческом разумении (Кн.1, 1689) " - читать интересную книгу автора

малоценности моего дара. Это-то главным образом и охраняет меня от страха
перед порицаниями, которых мне не удастся избежать, как не избежали их и
лучшие писатели. Принципы, понятия и вкусы людей до такой степени
разнообразны, что трудно найти книгу, которая бы нравилась или не нравилась
всем. Я признаю, что век, в котором мы живем, не из самых невежественных и
поэтому его нелегко удовлетворить. Если мне не выпадет счастье понравиться,
то никто все же не должен обижаться на меня. Я прямо говорю всем своим
читателям, за исключением полудюжины 4, что эта книга первоначально не
предназначалась для них и что, следовательно, им не нужно заботиться о том,
чтобы попасть в эту полудюжину. Но если кто-либо все-таки найдет нужным
рассердиться и осыпать книгу бранью, он может сделать это без опасения, ибо
у меня найдется лучший способ провести время, чем [участвовать в] такого
рода разговоре. Я всегда буду удовлетворен тем, что искренне стремился к
истине и пользе, хотя бы и одним из самых малозначительных путей. Республика
наук не лишена в настоящее время даровитых созидателей, величественные
замыслы которых, движущие науки, оставят долговечные памятники на удивление
потомству; но не всякий может надеяться стать Бойлем или Сиднэмом. И в век,
который рождает такие дарования, как великий Гюйгенс, несравненный Ньютон и
несколько других такой же величины, будет достаточной честью служить в
качестве простого рабочего, занятого лишь на расчистке почвы и удалении
части мусора, лежащего на пути к знанию. А знание, конечно, гораздо более
двинулось бы вперед в мире, если бы старания даровитых и трудолюбивых людей
не загромождались ученым, но легкомысленным употреблением неуклюжих,
манерных или непонятных выражений, введенных в науку и сделавшихся
искусством настолько, что -философия, которая есть не что иное, как истинное
познание вещей, стала считаться непригодной или неспособной вращаться в
благовоспитанном обществе и принимать участие в приличном разговоре. Пустые
и бессмысленные формы выражения и злоупотребление языком так долго сходили
за таинства науки и трудные или неуместные слова, мало или вообще ничего не
значащие, за давностью употребления имеют ошибочно столько права считаться
глубокой ученостью или вершиной мышления, что нелегко будет убедить
говорящих эти слова или слушаю-
==85
щих их, что они только прикрывают невежество и являются помехой
истинному знанию. Вторжение в святилище тщеславия и невежества сослужит, я
полагаю, некоторую службу человеческому разуму. Впрочем, столь немногие
склонны думать, что они обманывают или их обманывают употреблением слов и
что язык того круга, к которому они принадлежат, заключает в себе
недостатки, которые нужно изучить или исправить, что, я надеюсь, мне
простят, если я в третьей книге слишком долго остановился на этом предмете и
постарался сделать его столь ясным, чтобы ни закоренелость зла, ни сила моды
не могли быть извинением для тех, кто не хочет заботиться о значении своих
собственных слов и не позволяет исследовать смысл своих выражений.
Мне сказали, что краткое извлечение из этого исследования, напечатанное
в 1688 г.5, было некоторыми осуждено без прочтения, потому что в нем
отрицались врожденные идеи; при этом делали слишком поспешное заключение,
что если не допускается существование врожденных идей, то остается немного
как от понятия о духах, так и от доказательства их существования. Если кто
испытывает такие же сомнения·, приступив к чтению этого исследования, то я
пожелаю, чтобы он прочел его целиком, и тогда, надеюсь, он убедится, что