"Святослав Логинов. Черный смерчь (главы из романа) (продолжение р. Черная кровь)" - читать интересную книгу авторазим ни единое бревно не раструхлявилось, ничто не поветшало, надежно
заговоренное от действия непогоды и времени. Также щерятся на подходящих клыкастые черепа, также кудрявится у застрех почерневшая от копоти береста, которой покрыто жилище. И не прохудилась крыша, не прогнила, не протекла. Стоит избушка на двух еловых пнях и всякий готов подумать, будто не падает она только оттого, что не может решить, на какую сторону завалиться. Так и будет она стоять, покуда сохранно на земле старое женское ведовство. А ведовство будет сохраняться покуда она, Уника, возвращается сюда, чтобы сидеть возле серой гранитной глыбы. Под этим камнем похоронены Таши и злой мангас, посмевший впустую тревожить предвечную магию. Во всем мире только два человека знают, где Ташина могила, все прочие верят, что Таши Лучник погиб возле Сухого лимана, в сражении с бессмертным Кюлькасом. Пусть верят, так проще и для мертвого и для живых. Тяжело и сладко сидеть, опустив руки, вспоминая несбывшееся счастье. Хорошо хоть сыном предки ее не обидели. А то ведь сколько волнений было - а ну как сбудется древнее проклятие и вместо сына родится невесть кто... Старухи-то предрекали худое. А уж когда во время давнего похода встретилась им сама проклятая Слипь... до сих пор страшно вспоминать. Сегодня родичи верят, что бабу-йогу ничем не проймешь, а она и сейчас как девчонка дрожит от слова Слипь. У каждого человека свой ужас в душе живет, даже у Ромара, который столько прожил, что мог бы уж ничего не бояться. Таши рассказывал, как перепугался когда-то безрукий старик при встрече с дремучим рузархом. Оно и немудрено: в давние времена Ромар лишился рук во время схватки с этим зубы; кость выбелило ветром и дождями. Охраняет небывалый череп небывалую избушку, что стоит посреди леса на деревянных ногах. Ох, Таши как удивлялся, увидав впервые жилище Йоги! А Унике в ту пору ничего не казалось странным. Как домой вернулась, когда впервые вышла из смородинных зарослей на потайную поляну. Оно и есть - домой. Где ей еще жить-то? Другие бабы, так ли, сяк, но жизнь устраивают. Вон, Калинка, уж как по своему Малону убивалась, а сейчас - Мокошью зовется, детей полон дом и своих и приемышей, все к Калинке льнут. А Унике выпало быть йогой. Стоит ей показаться в любом из селений, детишки по домам прячутся - боятся. С колдовством шутки плохи, без нужды его касаться нельзя. Жаль, что редко выпадает дело для мудрости бабы-волшебницы. Вернее, хорошо, что редко выпадает. Для рода - хорошо, а для Уники - тоскливо. Сиди одна и вспоминай неудавшуюся жизнь. И ведь как ни крути, а жизнь уже прошла. Три десятка стукнуло, седина в волосах завелась. У других в эту пору по десять детей бывает, о внуках начинают помышлять. Внуки, может, и у нее будут, сын-то молодцом уродился, и у матери, и у отца все взял. А не женихается, по всему видать, ждет парень, пока зазноба подрастет. Это хорошо, в добрый час... Вот ведь как - жизнь прошла, а в памяти все молодо, как шестнадцать лет назад. И Таши - живой перед глазами, не сын, а муж. Это для других он Лучник, а для нее - просто Таши. И начавшее вянуть тело как наяву помнит |
|
|