"Дэвид Лодж. Мир тесен" - читать интересную книгу автора

глядя сквозь мутные стекла на выпавший не по сезону снег, который покрыл
хрусткой коркой лужайки и клумбы университетского кампуса в Раммидже. Перс
лишь недавно закончил магистерскую диссертацию, посвященную поэзии Т. С.
Элиота, однако начальные строки поэмы "Бесплодная земля" с равной
вероятностью могли прийти на ум любому из полсотни мужчин и женщин разных
возрастов, томящихся в ступенчатом лекционном зале. Поскольку поэма
прекрасно известна всем им, университетским преподавателям английского языка
и литературы, собравшимся в одном из центральных графств Англии на ежегодную
конференцию, и мало кто из них доволен происходящим.
Впрочем, тревога и смятение на лицах появились днем раньше, когда
участники встретились на традиционном приеме с хересом. К тому времени они
уже ознакомились с жильем, предоставленным им в одном из университетских
общежитий - в здании, спешно возведенном в 1969 году, в самый бум высшего
образования, и теперь, через каких-то десять лет, уже изрядно обветшавшем.
Они мрачно распаковали чемоданы в комнатах с рябыми стенами, украшенными
узором из блеклых прямоугольников - следами наскоро, с кусками штукатурки,
сорванных афиш и плакатов (собственности разъехавшихся на пасхальные
каникулы студентов). Они оценивающе осмотрели перепачканную и поломанную
мебель, исследовали пыльные шкафы, тщетно пытаясь обнаружить плечики для
одежды, и ощупали узкие кровати с провисшими пружинами, которые утратили
упругость за десять лет нещадных молодецких кувырканий и совокуплений. В
каждой комнате была раковина, хотя не в каждой раковине можно было
обнаружить пробку и не каждая пробка имела цепочку. Некоторые краны было
невозможно открыть, иные же вовсе не закрывались. Для более изощренных
гигиенических процедур или отправления естественных потребностей следовало,
собравшись с духом, отправиться по лабиринту продуваемых сквозняками
коридоров в общую умывальную комнату, где находились ванны, душевые и
туалеты, правда, с ограниченной приватностью и нерегулярной подачей горячей
воды.
Для ветеранов конференций, проводимых в британских провинциальных
университетах, подобные неудобства были привычны и, при известной доле
стоицизма, приемлемы; то же касалось и низкосортного хереса, которым угощали
на приеме (это была малоизвестная марка, нахально заявлявшая о своей
испанской подлинности аляповатой этикеткой с изображением корридыитанцоров
фламенко), а равно и ужина, ожидавшего их впоследствии: супа-пюре из
помидоров, жареной говядины с отварными овощами двух видов и пирога с
повидлом, облитого заварным кремом, - все блюда посредством длительной
обработки при высокой температуре были намеренно лишены присущих им запаха и
вкуса. Еще большее недовольство вызвало то, что участникам конференции
предлагалось спать в одном здании, питаться в другом, а встречаться для
докладов и дискуссий в главном университетском корпусе, так что всем было
обеспечено утомительное снование взад-вперед по тротуарам и тропкам, которые
стали небезопасны из-за наледи. Однако самое большое разочарование ожидало
их на приеме с хересом, когда, кося глазами на нагрудные значки с именами и
названиями университетов, собравшиеся убедились в том, что число их
ничтожно, да и состав более чем скромный. Почти сразу стало ясно, что в
местном университете нет ни одного известного ученого, ради которого стоило
отправляться в дорогу за десятки, а то и сотни километров. Однако в
предстоящие три дня им никуда было друг от друга не деться: всем было
уготовано трехразовое питание, по три ежедневных заседания секций,