"Сэм Льювеллин. Кровавый апельсин " - читать интересную книгу автора

Алана, но мне это не удалось. Зато я увидел черную пасть скал, в которой
бурлила вода, покрытая пеной, словно белоснежной скатертью. На скалах,
подобно гигантскому насекомому, пытающемуся выбраться из этой пены на сушу,
что-то темнело. "Стрит Экспресс"...
Спустя некоторое время я приблизился к полосе прибоя и с вершины
поднимавших меня волн мог уже разглядеть огоньки на берегу. Я страшно
устал. В каких-то пятидесяти ярдах жители самой обычной деревушки спокойно
почитывали "Санди пресс", но между ними и мной - гудящее и грохочущее
белопенное пространство... Можно было разрыдаться от этакой
несправедливости судьбы.
Я начал задыхаться; ноги онемели и почти не слушались. Я уже с трудом
держался на плаву. Мощная волна подхватила меня и какое-то время несла на
себе к берегу. Я прилагал последние усилия, чтобы удержаться на гребне, но
не смог. Она накрыла меня, и наступил миг блаженства - ни ветра, ни
грохота... Но волна ушла вперед, и мне показалось, что я попал в гигантскую
стиральную машину, где перемешивались вода и песок. Я барахтался в пене,
которая была слишком похожа на воду, чтобы дышать, но недостаточно - для
того, чтобы держаться на ней. И начал тонуть. Шум и хаос уже пропадали
куда-то, но следующая волна подхватила меня и кинула вперед... В этот
момент ноги мои коснулись песка - блеснула надежда, которая превратилась в
реальность: встав на четвереньки, я выполз на берег, который был покрыт
клочьями пены.
Я полз, оставляя в плотном мокром песке глубокие следы. Лунки тут же
заполнялись водой, и в них отражался свет уличных фонарей. Добравшись до
великолепного сухого и теплого песка, я рухнул.
Чуть отлежавшись, я взглянул на светящиеся стрелки часов, с удивлением
обнаружив, что с момента пробуждения в каюте "Экспресса" прошло всего лишь
четверть часа. По моим ощущениям, прошла целая вечность.
Обернувшись, я разглядел у кромки прибоя плотную фигуру Эда, ползущего
по белесым языкам пены. Чувствуя жуткую боль в ногах, я заставил себя
встать. Кроме нас двоих, на пляже не было никого. Кое-как доковыляв до
него, я спросил, не видел ли он Алана.
Эд молча покачал головой. По его лицу все еще текли струйки воды.
Потом я услышал возбужденные голоса людей на автомобильной стоянке; по
песку и белым гребням прибоя заметались лучи карманных фонарей. На воду
спустили несколько рыбацких лодок, которые понеслись по волнам, освещая
бурное море прожекторами. Фонари выхватывали из темноты кучи водорослей,
выброшенные на берег бревна, мокрый песок... Алана нигде не было.
Из Йохалы примчался, прыгая на волнах, спасательный катер. Людей на
берегу становилось все больше. Кто-то отвел меня в дом, дал переодеться,
пытался расспросить меня, произнося слова с мягким гортанным акцентом
Западного Уотерфорда. Не помню, что я отвечал; знаю только, что рвался
обратно на берег.
Стало светать; наступило время отлива. Фонари светили тусклее. Мужчины
и женщины несколькими группками стояли вдоль берега. Серенький рассвет
помог различить на скалах все, что осталось от "Экспресса", - обломок
бимса, расплющенный термос, бубновый валет из покерной колоды... Карахские
скалы разделались с ним так; что все остатки тримарана Эда Бонифейса вполне
могли бы уместиться в почтовом ящике средних размеров.
Оцепенев, я молча разглядывал все это. За спиной послышался звук