"Василий Ливанов. Помни о белой вороне (Записки Шерлока Холмса) " - читать интересную книгу автора

лестницы обожгли ладони. Скорей!
Я мчался на сцену, обгоняя грохот своих штиблет.
Круг уже повернули. В темноте свалены грудой декорации второго акта.
Значит, я проспал первый выход? Скорей!
Яркий свет рампы ударил в глаза, ослепил. Я шмыгнул за стойку. Первое,
что я увидел, был кончик длинного лисьего носа, смятый и торчащий перед
левым глазом. Но это мелочь. Прямо на меня надвигалась огромная борода
Георгия Георгиевича. Я нырнул под стойку. Пусто! Заветная бутылочка со
свежезаваренным чаем и маленькая рюмка остались ждать меня в реквизиторской.
Надо было принимать решение, как в воздушном бою. Будь что будет! Я схватил
тяжелую пыльную бутыль. Чем открыть? Оловянная вилка свернулась в рулет. Но
пробка, жалобно пискнув, поддалась и провалилась в горлышко.
Чудовищное зловоние ударило в ноздри, остановило дыхание. Медлить
нельзя! Вот и фужер. Зеленая, густая как масло вонючая жидкость
спазматически изверглась в бутафорский сосуд. Глаза Георгия Георгиевича
засветились неземным огнем. Дрожащей рукой я протянул ему наполненный до
краев фужер. При этом я по привычке угодливо улыбался, так как кончик моего
носа уполз под левую бровь.
Георгий Георгиевич взял фужер и вышел на авансцену.
- Знаем мы этих Маякиных, - сообщил Георгий Георгиевич дикторским
голосом и, совершенно немногозначительно, выпил фужер до дна!
У меня отнялись ноги. Но Георгий Георгиевич почему-то не умер на месте.
Неся пустой фужер, как флаг, он двинулся кратчайшим путем со сцены к общему
недоумению статистов.
Он шел, высоко задирая ноги, будто поднимался по крутой лестнице.
Когда занавес упал, я бросился в актерское фойе.
Георгий Георгиевич был там. Он уже оторвал бороду и яростно отмахивался
ей от утешавших его актеров.
- Руки прочь! - кричал Георгий Георгиевич, на растерявшуюся уборщицу,
пытающуюся убрать с пола разбрызганную лужицу. - Не сметь! Это вещественное
доказательство! Пусть все видят! Сорок лет в театре - кругом завистники! Его
подговорили! Он хотел меня отравить!
Георгий Георгиевич был настоящим профессионалом. А меня до сих пор
мучает вопрос: "Что же все-таки было в той темной пыли бутылок?

Гори, гори, моя звезда (Евгений Урбанский )

Кажется, это было первое солнечное утро той весны.
На освещенном склоне сопки четко вырисовывались стволы кедров и тени
под ними. На съемку ждали Урбанского. Он закончил работу в театре и вылетел
из Москвы.
Из лагеря киноэкспедиции за ним ушла машина. И, конечно, как всегда в
кино, с корабля на бал: вылез из машины и немедленно включайся в работу.
Мы репетировали, когда заметили высокую фигуру человека на склоне.
Человек свергался к нам вниз. Не спускался, не сбегал, а именно
свергался, как водопад.
Вот он ловко перепрыгнул через прелые бревна и подошел. Широкоплечий,
тяжело грациозный. Громыхнул:
- Здравствуйте!
Здравствуйте! - эхом ответила тайга и сопки, и мы все, почему-то