"Василий Ливанов. Агния, дочь Агнии (Сказание о скифах) " - читать интересную книгу автора

напряженно выгнутой шее, на тяжелый пучок, казавшийся медно-красным в
закатном луче.
Агния несколько раз торопливо ткнула булавкой в скрученные пряди,
пытаясь крепко и сразу закрепить прическу. Неожиданно Нубиец, как будто
очнувшись от сна, выбросил вперед черную руку. Его длинная ладонь поймала и
накрыла пальцы Агнии. Жало булавки скрылось в волосах. Раб отпрянул. Круглое
навершье заколки блеснуло в скрепленном пучке.
Агния не обернулась, не взглянула на дерзкого раба. Не поднимая головы,
смущенно, исподлобья она взглядом поискала, где старый кузнец.
Дед Май проворно присел за спины лошадей и сделал вид, что разбирает
спутанные поводья и ничего, кроме поводьев, не замечает.
- Ага, - сказал он, подмигнув сам себе. Потом, не спеша привязывая
лошадей у коновязи, еще раз серьезно обдумал замеченное и тихонько сказал
лошадям: - Ага!
Присев к очагу, царица начала издалека. Она знает, что никому, даже
царям, не дано проникнуть за завесу тайны, хранимой богами.
Только посвященным, кому даровано подземными силами чудесное мастерство
кузнецов, дозволено понимать дух Огня, не боясь его мести. Но от рождения
наречена она огненным именем. Имя ее, может быть, позволит ей прибегнуть к
божественной силе самого Агни.
Пусть кузнец спросит у бога Огня, какая жертва угодна ему. Агния ни
перед чем не остановится, принесет любую жертву, чтобы задобрить богов. Она
хочет, она должна знать судьбу, ей предназначенную.
Почему кузнец не отвечает? Царица она в конце концов или не царица?
Дед Май молчал, опустив глаза, что-то обдумывая.
- Аримас, - строго позвал он.
Мальчик торопливо выбрался из-под вороха теплых шкур и, смущенно
бормоча: "Мир тебе, царица", - выскользнул из кибитки.
- Прикажи и твоему рабу оставить нас.
Нубиец шагнул в темноту вслед за мальчиком. Пока не упал откинутый его
рукой полог, Аримас видел мертвенно-бледное, даже в свете пламени, лицо
царицы и будто тень черных крыльев, взметнувшихся у нее за спиной.
Снаружи влажная темнота ночи была напоена тяжелым и пряным запахом
трав. Ветер улегся. Стояла настороженная тишина, и слышно было, как
потрескивают угли за войлоками кибитки.
Вдруг столб огня, разбрасывая искры, вырвался в черное небо через
круглое отверстие над очагом, багрово подсветив рваные края низкой тучи. И
сразу же сильный, странно незнакомый голос запел дико и протяжно, как поет
разбушевавшееся пламя. А может, это пел вовсе не старый кузнец, а сам дух
Огня, всесильный бог Агни явился перед людьми, разгневанный настойчивой
просьбой молодой царицы.
Псы, подвывая по-волчьи, метнулись прочь от кибитки и унеслись куда-то
во тьму.
Охваченный ужасом, мальчик прижался к недвижно стоящему рабу,
расцарапав нос и щеку о жесткую кожу воинских доспехов. Нубиец опустил ему
на плечи тяжелые свои ладони, и Аримас почувствовал, что пальцы раба дрожат.
Так стояли они, обнявшись, а голос огненного бога пел, то стонущим
визгом взлетая к небу, то падал в темные травы, рыча низко и хрипло, пока не
заполнил собой степь и небо над ней, и ничего уже не было вокруг, кроме
трепещущего пламени в непроглядной тьме над кибиткой, и это пламя казалось