"Василий Ливанов. Агния, дочь Агнии (Сказание о скифах) " - читать интересную книгу автора

страстью бога и гремящего голоса его.
Поникли травы, перепутав тропинки в степи, смолкли и попрятались птицы,
и зверье ушло в свои норы.
Но напрасно метался ветер между небом и землей, вдувая в уши богини
свистящий шепот порывистого бога.
Холодная и неприступная, ждала Апи-земля лишь возвращения Солнцеликого.
Истощил бог Папай свои стрелы, ослаб его грохочущий голос, и зарыдал он
в неутоленной страсти своей.
Слезы его, ливнями павшие на землю, сбивали нежные лепестки цветов,
валили и ломали стебли высоких трав, разрушали птичьи гнезда, затопляли
звериные норы и переполняли реки.
Но неумолима оставалась Апи-богиня.
И, уронив последнюю слезу, поднес бог Папай руку, одетую черным мехом
туч, к выплаканным глазам своим, и из-под руки его вдруг приоткрылось
светлое небо над краем земли.
Тогда набросил Солнцеликий золотое узорное покрывало на тело Апи-богини
и слушал, как глубоко и освобожденно задышала усталая земля, и ласково
смотрел на нее затуманенными огненными очами, пока не закрыла их ночь.
В наступившей темной тишине только полноводный Борисфен ворчал и
пенился, круша и размывая родные берега и унося степную нашу землю к черным
волнам далекого Эвксинского понта [Эвксинский понт - древнее название
Черного моря.].
Агния приехала к деду Маю незадолго до темноты. Ее сопровождал черный
Нубиец. Царица, нарушив обычай, пожелала сделать чужеземца, да к тому же
раба, своим телохранителем. Теперь, облаченный в грубые кожаные доспехи, с
тяжелым копьем в руках, он стерег вход в царский шатер. В первые дни его
стражи люди постоянно толклись перед шатром, разглядывая и обсуждая раба с
испуганным удивлением и насмешливым любопытством. Два подгулявших ветерана,
побившись об заклад почти со всеми мужчинами племени, попытались пройти за
полог шатра, пренебрегая присутствием вооруженного раба.
Одного Нубиец сразу оглушил ударом древка, а другого легко обезоружил и
прогнал с позором под хохот и улюлюканье всего становища.
Царица, узнав о происшедшем, пожелала заплатить проигрыш неудачников
баранами из своих стад, загасив вспыхнувшую было к ее телохранителю
ненависть ветеранов, и, дорого выкупив у обезоруженного потерянный в схватке
меч, одарила им верного своего телохранителя. Решительными и умелыми
действиями Нубиец снискал недоуменное уважение воинов, и его вскоре оставили
в покое.
Подставив крутое плечо под ступню царицы, черный раб помогал ей сойти с
коня. Дед Май вышел навстречу прекрасной гостье своей и, отогнав собак, сам
снял чепраки [Чепрак - покрывало. Седел и стремян в то время, не знали, коня
покрывали кожаным или войлочным чепраком.] с лошадей. Конские спины,
высвеченные низкими лучами заходящего солнца, дымились во влажном воздухе.
Разбирая поводья, старик украдкой поглядывал на царицу и ее спутника.
Агния, закинув локти и упруго наклонив голову, поднимала к затылку
тяжелые, мокрые от дождя пряди рыжих своих волос, скручивала их и собиралась
заколоть пучок длинной бронзовой булавкой, которую она пока держала, сжимая
губами.
Черный гигант высился у нее за спиной. Из-под опущенных век он сонно
смотрел на суетящиеся белые пальцы царицы, тугие медные завитки волос на