"Рамон Льюль. Книга о рыцарском ордене " - читать интересную книгу автора

замок. Видели ли вы когда-нибудь рыцаря, который не пытался бы укрыть свою
жену от рыцаря-изменника? Видели ли вы когда-нибудь рыцаря-вора, который
воровал бы иначе, чем украдкой? Если же вы таких рыцарей не встречали, так
это потому, что их поведение не соответствует установлениям рыцарского
ордена.
Рыцарь обязан иметь сверкающие доспехи и ухоженного коня; если те
забота о доспехах и коне не входит в обязанности рыцаря, то в его
обязанности входит и то, что есть, и то, чего нет. Если же это так, то
обязанности рыцаря одновременно и существуют и не существуют; в то же время,
поскольку быть и не быть суть противоположны, а лишаться брони чуждо
рыцарству, то чем бы являлось тогда рыцарство без доспехов и почему бы тогда
рыцарь носил это имя?
Заповедью нам предписано не лжесвидетельствовать; отсюда следует, что,
если бы дающий ложные показания не противоречил рыцарскому ордену, Господь,
давший нам заповеди, и рыцарство были бы противоположны друг другу; если же
это так, то что есть рыцарская честь и в чем заключаются обязанности рыцаря?
Если же есть между Господом и рыцарством соответствие, то лжесвидетельство
чуждо природе тех, кто является поборниками рыцарства. Если же давать клятву
и божиться и свидетельствовать истину было бы чуждо природе рыцаря, то в чем
бы тогда заключалось рыцарство?
Если между справедливостью и сластолюбием нет противоречия, то
рыцарство, соответствующее справедливости, соответствовало бы и сластолюбию;
а если бы между рыцарством и сластолюбием было бы соответствие, то
целомудрие, противоположное сластолюбию, оказалось бы чуждым природе
рыцарской чести; если бы это было так, получалось бы, что рыцари стремятся
восславить рыцарство, дабы утвердить сластолюбие. Если же справедливость и
сластолюбие чужды друг другу и рыцарство существует для отстаивания
справедливости, то в этом случае между сластолюбивым рыцарем и рыцарством
нет ничего общего; если же это так, то грех сластолюбия должен быть
неприемлемым для рыцарства; и если бы грех сластолюбия был наказуем так, как
он того заслуживает, впавших в него следовало бы изгонять из рыцарского
ордена с еще большей непримиримостью, чем из любого другого.
Если бы справедливость и смирение были чужды друг другу, рыцарство,
которое в ладу со справедливостью, было бы противоположно смирению и
соответствовало бы гордыне. Однако если бы спесивый рыцарь отстаивал
рыцарские устои, иным рыцарством оказывалось бы то, которое некогда было
основано на справедливости и видело свою задачу в защите людей смиренных от
спесивых и неправых. Будь это так, новоявленные рыцари не могли бы
принадлежать к тому же самому ордену, к которому принадлежали другие, им
предшествовавшие. Если бы нынешние рыцари соблюдали установления и выполняли
те же обязанности, что и их предшественники, не было бы низости и гордыни в
этих рыцарях, которые кажутся нам спесивыми и неправыми. Однако если то, что
кажется низостью и гордыней, на самом деле ничто, где же и в чем же тогда
смирение и справедливость?
Если бы справедливость и миролюбие были бы чужды друг другу, рыцарство,
которое в ладу со справедливостью, было бы противоположно миролюбию; если бы
это было так, те нынешние рыцари, которые чураются мира и жаждут войн и
связанных с ними бедствий, были бы рыцарями, а те, которые умиротворяют
людей и избегают бедствий войны, были бы чужды рыцарству. И если те нынешние
рыцари, которые творят жестокости и беззакония, сеют зло и связанные с