"Бентли Литтл. Незаметные " - читать интересную книгу автора

возраста, не хватало просто безделья и бесцельных шатаний. Я вспомнил, как
ходил с Крейгом Миллером в "Эрогенную зону" - лавку игрушек для взрослых в
ряду сомнительных лавчонок рядом с кампусом. В то время мы ездили с ним в
одной машине, и Крейг предложил остановиться у этой лавки. Я там никогда не
бывал, мне было любопытно, и я согласился. Мы заехали на стоянку и вошли в
магазин, позвонив в колокольчик над дверью. Три продавца и несколько
покупателей обернулись к нам. "Крейг!" - воскликнули они в унисон. Это мне
напомнило телепередачу "Привет!", когда все содержатели баров орут "Норм!",
и я не мог удержаться от смеха. Крейг застенчиво улыбнулся, и я помню, как
подумал словами песни насчет того, как хорошо там, где все тебя знают по
имени.
В "Отомейтед интерфейс" никто меня по имени не знал.
Я до сих пор не понимал толком, почему меня взяли на работу, поскольку
и Стюарт, и Бэнкс явно меня презирали. Может быть, я шел по какой-то квоте?
Подходил по критерию возраста или этнической принадлежности? Понятия не
имел. Я только знал, что если бы это зависело от Бэнкса и Стюарта, не
видать бы мне этой работы.
Теда Бэнкса я видал редко, но когда он время от времени обходил отдел,
он был со мной груб и излишне колюч. Без всякого повода он делал
уничижительные комментарии по поводу моей прически, галстуков, осанки -
всего, что приходило ему на ум. Я не представлял себе, зачем ему это надо,
но старался не обращать внимания.
Не обращать внимания на Рона Стюарта было труднее. Он в своей
неприязни не был так очевидно груб, как Бэнкс, наружно он даже был со мной
вежлив. Но было в нем что-то такое, что гладило меня против шерсти. Когда
он говорил, всегда в его голосе слышалась нотка снисхождения. Его слова
были достаточно приятны, но высказывались они так, что не оставалось
сомнений, что он куда как превосходит меня по интеллекту и положению и
вообще делает мне одолжение, разговаривая со мной.
И самое противное было то, что, разговаривая с ним, я не мог
избавиться от ощущения, что он действительно меня превосходит, что он более
интеллектуален, более интересен, более утончен, более - все на свете.
Слова, которыми он изъяснялся, были дружелюбными словами, которыми
обращаются к равному, но отношение за ними, тонко скрытое в подтекстах,
говорило совсем о другом, и я заметил, что веду себя несколько сервильно,
как почтительная мелкая сошка перед самодовольным начальником, и ненавидел
себя за это, но сделать ничего не мог.
Я стал думать, нет ли у меня паранойи. Может быть, Бэнкс и Стюарт так
вообще с каждым обращаются.
Нет. Бэнкс шутил с программистами, был вежлив с секретаршей и
стенографистками. Стюарт был дружелюбен со всеми прочими своими
подчиненными. Он даже позволял себе небольшой треп с Дереком.
Я был единственным объектом их враждебности.
Прошел примерно месяц, как меня взяли на работу. Однажды Стюарт и
Бэнкс остановились в коридоре возле моего офиса. Они говорили громко, будто
хотели, чтобы я их наверняка услышал.
Я услышал:
Бэнкс: Как он работает?
Стюарт: Не командный игрок. Не знаю, сможет ли он вообще вработаться в
наш ритм.