"Михаил Литов. Узкий путь " - читать интересную книгу автора

добросовестно. Потому что верил. Он и ему подобные свой мир строили на
песке, а он на удивление прочно держался, он и до сих пор нам проходу не
дает - вот как построили, какая закваска вышла! Иллюзии, они не от мира
сего. Потому и сильны.
Но когда-нибудь они лопаются. Нынче нам их обрывки и хлещут по рожам.
Такое время. Вчера нам еще внушали, что христианство - обман, бред, зато
вера в революционное переустройство мира - благо и почетная обязанность
каждого из нас. Сегодня наоборот: революцию хают, а христианство
вытаскивают из темных углов, отряхивают от пыли и выставляют как товар, на,
мол, бери, спасайся, пока не поздно. Только от этой чехарды толку мало. Мы
очутились лицом к лицу с той правдой, что веры можно достичь лишь через
насилие над собственной душой, потому что существует уже не общность веры,
а общность безверия, не крепкое сообщество верующих, а шаткое сообщество
атеистов. И жить мы вынужденны скупо, нам в удел достались одиночество,
глупая краткость отпущенного времени и унизительная узость пространства. Мы
остались без Бога, без светлого будущего, наедине с собой и увидели, что
сами по себе мало что значим, вообще так себе существа, заурядные,
смертные, конечные, жутко ограниченные создания. Но поневоле только о себе
и начинаешь задумываться, о своем единственном и неповторимом
существовании. А что такое человек? Нет, скажи лучше: ну куда мне бежать от
смешного и подлого зрелища всеобщей ограниченности и от сознания, что я
ограничен тоже, что я, как и все прочие, бессилен преодолеть какой-то свыше
установленный уровень, выйти из состояния, которое сам уже ощущаю как тупое
и безнадежное? А еще говорят, что человеку дано проникнуть в тайны бытия!
Чушь! По себе знаю, что это невозможно.
Ты скажешь, что все это азбучные истины для всякого трезвого нынешнего
мыслителя, что, может быть, даже твой Ваничка их превзошел, а я только
повторяю... Пусть так. Но я этого мыслителя раскусил. Дрянь человек, хотя,
не спорю, насчет причин упадка и деградации он сообразил правильно. Однако
он попивает себе водочку, ходит в гости, совокупляется с женой и полагает
себя блестящим господином, а главное, отнюдь не упадочным, с ним-то как раз
все обстоит, мол, наилучшим образом! Он не кровью пишет, вся его
философия - это вообразить себя ангелом, а на лбу такого, как я, при
удачном стечении обстоятельств попытаться поставить клеймо. Человек толпы!
Взбунтовавшаяся масса! И что ему после этого за дело до моей жизни? А у
меня дикая боль, Ксенечка, невыносимая мука сознания собственной
ограниченности. Только и он такой же! Он ничем не лучше меня!
Застолья наши вспомни. Много их было. Бывало, водкой нагрузишься,
напляшешься, песен напоешься, а утром, чуть только рассвет забрезжит, я шел
к церкви, смотрел на маковки и кресты, просил, дрожа и плача, помощи,
облегчения, освобождения. Я действительно дрожал, я в самом деле плакал. Я
кричал: раз не даны истинные блага живущему, подари мне решимость
добровольно уйти из жизни. Ничего в ответ... Ни гу-гу. А мыслитель твой...
я не о Ваничке конкретно, но и о нем тоже... спит себе в эту минуту
безмятежным сном. Или посмотри, как мной вертит семейная жизнь, как она
делает из меня осла, вьючное животное... среди дураков и ничтожеств живу и
вынужден гнуть на них спину, а вам только и видно в моем положении, что-де
Сироткин сероват, непригляден, звезд с неба не хватает. Попробуй схвати при
таком раскладе! Сколько всего я передумал, ворочаясь без сна, сознавая
безнадежность и все еще не теряя надежды на какой-то выход...