"Михаил Литов. Узкий путь " - читать интересную книгу автора

не видать, вокруг камни искусственного происхождения. Где я? Мох и кусты,
заросли, короче говоря, в том месте существенные намеки на благополучие
прошлого в виде хорошо обработанных кирпичей и современное запустение в
виде их беспорядочной раскиданности... А прямо у меня в изголовье - есть,
знаешь ли, такая штука, мое изголовье, - очень гладенький и совершенно
пустоглазый череп.
Червецов торжественно вынул из портфеля череп и положил на стол, рядом
с бокалом, из которого пил.
- Ты эту гадость убери! - тотчас вскрикнул и брезгливо поморщился
Сироткин, не смиряясь с внешней обыкновенностью и какими-то скрытыми
ужасами червецовской находки.
- Что ты такое говоришь, друг? Череп ведь человеческий, и в известном
смысле это эврика. Он оттуда, ты, конечно, догадался... я тоже, правда, не
так быстро, как ты, но все же смекнул, что меня занесло в бывший острог, в
самое нутро гнусного прошлого. Я не начитан наподобие тебя, но уловил
чувствительность момента. Взял череп в руки и хотел уже заплакать, однако
вовремя заметил, что вино выпито не все. Череп в руке и вино в желудке -
сочетание, я тебе скажу, впечатляющее и дает богатую пищу уму, тем более
что можно выпить прямо из черепа, если немножко почистить его внутреннюю
сторону. Обрати внимание, черепушка не от обывателя или там простеца, я и с
закрытыми глазами вижу, что это предмет передовой, окрыленный... наверняка
содержал мозг, нацеленный на светлое будущее, иначе говоря, бывшая
принадлежность какого-нибудь террориста, замечательного героя нашей
отечественной истории.
- Ну так что? Чего ты от меня хочешь? - продолжал нервничать Сироткин.
- Не понимаешь? Больше не скрепляются твои извилины законами
купли-продажи? И сердце не сильно жаждой наживы? Садовая голова! Да перед
тобой экспонат, друг, а в более широком смысле - товар... У нас его с
руками оторвут! Революционное прошлое, в которое можно стряхивать пепел.
Ради такой идеологии и забавы многие раскошелятся, хоть устраивай аукцион.
Сейчас такое время, что кому повезло, тот стал трибуном и с трибуны
поливает грязью вчерашний день, а кто не вскарабкался, тому дай хоть дома
позабавиться, надругаться. Нужно пользоваться, сам знаешь, нужны
действия... я хочу сказать, раз уж мы вылезли со своей коммерцией, нельзя
упускать никакой возможности и любой товар надо превращать в деньги.
- За сколько же ты рассчитываешь его продать? - прошептал Сироткин.
Он, с хладнокровной аккуратностью и обливаясь жарким потом при мысли, что
череп внимательно наблюдает за его работой, заготовлял беспощадные
обвинения против компаньона.
- Не знаю, - ответил Червецов, - но меньше сотни не возьму. И с тобой
поделюсь. Поделим на всех. Я все продумал, весь аттракцион и всю
безотказную цепочку новых подобных находок, всяких так костей и неплохо
сохранившихся скелетов... А главное, закатим пир!
Червецов вовсе не был ни дураком, ни циником, но его с такой великой
силой захватила коммерция и так ему хотелось отличиться перед друзьями,
провернуть выгодное дельце, что он просто не сознавал кощунственной
бессмыслицы своей затеи. Его деловое предложение проистекало из
простодушного восторга, мутившего его разум в той стихии
предпринимательства, куда он погрузился с головой. Его умиляло ощущение
собственной безнаказанности и неуязвимости перед суровым богом торговли: он