"Михаил Литов. Прощение " - читать интересную книгу автора

приглашаю вас в ресторан, - сказал я, - обманешь, - усомнилась Кира, -
обманет, - ввернула Августа, - не обману, - гордо заверил я, - мое слово
закон, - смотри, - погрозила Кира, - обманет, - стояла на своем Августа, -
я никогда не обманываю, - воскликнул я, - смотри, - сказали они, и мы
договорились встретиться в субботу, завтра, на Садовой у почтамта в семь
часов вечера и уже там, на Садовой, решить, в какой ресторан мы пойдем.
Если вся моя беда в том, что я до сих не приглашал их, следуя общему
примеру, в ресторан, то остается лишь подивиться той легкости, с какой я ее
перечеркнул и выбросил из своей жизни.
Однако образ успеха, который проступил за этим моим деянием, может
быть всего лишь символическим, внушил мне скорее беспокойство, чем восторг,
и я даже подумал о какой-то сомнительности полосы удач, на которую ступил:
то застаю Гулечку в клубе в полном одиночестве и она не мешает мне
заниматься эквилибристикой с пешкой, то выскакивает Кира со своим припевом
"не как все" и тотчас протягивается цепочка к приглашению в ресторан. Не
слишком ли просто? То, что вчера представлялось мне неосуществимой мечтой,
сегодня само идет в руки. А где же борьба за счастье? И в чем тайна и
наслаждение ею?
И еще загвоздка: восторги восторгами, но как они ни сильны, как ни
волшебны, им не превратиться в кошелек, оплачивающий ресторанный счет, и,
стало быть, завтра на Садовой в семь часов вечера обнаружится, надо
полагать, некоторая надуманность моего энтузиазма, бессмысленность
соревновательного бега между моим благим намерением последовать совету Киры
быть как все и имеющимися в моем распоряжении средствами. Похоже, лукавому
вздумалось поставить меня в смешное положение. Однако, сказал я себе, не
унывай, не теряй голову. Рассудим, что притягательнее - общество Августы
или... короче говоря, смекни, что станется с тобой, если ты упустишь
представившийся тебе шанс. Короче говоря, сказал я себе веско, раздобудь
денег, успокойся, приведи себя в порядок и ступи на ниву счастья.
Мне сразу же пришел на ум Вепрев, подумалось, что христианские
воззрения подскажут этому малому, что ссудить рублей пятьдесят в мою
пользу - его, можно сказать, почетная обязанность, возможность доброго
творения разума и сердца, которое непременно зачтется ему на небесах.
Вечером я поехал к нему. Я бродил по большому дачного типа дому, слушая
отдаленный рокот моря, звал и не слышал отклика. Я знал Вепрева давно,
знавал его еще в ту пору, когда он, юный материалист и поборник идей
абстрактного гуманизма, пылко долбил клювиком дверь в науку. Он подавал
большие надежды и радовал всех нас солидными изделиями своего
аналитического ума. С многими талантами и без сколько-нибудь выдающейся или
хотя бы только приятной внешности, он был склонен жить размашисто, мечтал к
научным победам присовокупить и амурные, однако в этом терпел поражение за
поражением. Он даже сделался, благодаря своим бесславным ухлестываниям за
слабым полом, притчей во языцех, на что однажды ночью ему без обиняков
указал внезапно слетевший с неба ангел. И по имевшему многочисленных
сторонников мнению, как раз эти неудачи, к которым, немного в виде легенды
с медицинским оттенком, приложился внезапный ночной ангел, побудили Вепрева
поднять глаза к небу и разглядеть за тучами божественный лик. Словно по
мановению волшебной палочки явились и прочно обосновались в его голове
христианские догматы, не было и намека на колебания, на знаменитый спор
религий, мой друг предстал ортодоксом в самом что ни на есть готовом виде.