"Михаил Литов. Почти случайное знакомство " - читать интересную книгу автора

то есть поймет, но не придаст ему слишком большого значения, а будет просто
потрясена моей вспышкой, заболеет моим настроением и поплывет, поплывет Бог
весть как и зачем в мое безумие.
Все это было нелегко додумать до конца, а еще труднее было
осуществить, и я не торопился, а тем более не звал Машеньку, не думая при
этом и того, что все выскажу ей в первый же раз, как она снова появится у
меня. Я ничего не предпринимал. Она долго не приходила, а потом вдруг
неожиданно явилась, и как только она переступила порог, я решил, что это
именно и есть нужный мне случай. Она была уже не черная, а беленькая,
невообразимо светлая, и эта перемена потрясла и очаровала меня, тотчас
внушив мне мысль, что когда она стала такой, вот так преобразилась, то я уж
совершенно не могу не признаться ей во всем. Я даже вообразил, что она, как
бы почувствовав что-то, угадав какое-то намерение во мне, сама сделала шаг
навстречу, изменив внешность. Я читал в этом указание, настояние, и мне
оставалось только подчиниться. Я даже тут же вообразил, как опускаюсь перед
ней на колени, даже валяюсь у нее в ногах, умоисступленно выкрикивая свои
признания. Но не мог же я только планировать свое, а ее совсем не замечать;
напротив, я вполне замечал, с заинтересованностью, и всю ее отлично
рассмотрел, и, надо сказать, она была не просто хороша собой, а чересчур
хороша, чересчур красива, чтобы мне можно было безответственно сочинять на
ее счет всякие планы. Ну, представим себе, девочка, пусть и хорошенькая,
свежая, невинная, немножко даже наивная. У ее отца вина, тяжесть на сердце,
и он, бросаясь перед дочерью на колени, кается ей в своем проступке.
Девочка изумлена и несколько испугана, она просит папу не убиваться так и
не чудить, все ему тут же прощает, почти не вникая в его рассказ. Но в
целом это воздействует укрепляюще на ее дух и внешность, она становится еще
более хорошенькой, уже почти зрелой и маститой красоткой. А тут предо мной
не девочка, а девица, практически женщина с вполне сформировавшимися
членами, статная, величавая, отчасти надменная, привыкшая потрясать на
улице воображение встречных мужчин. Перед такой папе свалиться в ноги и
кричать о своих грехах - это уже что-то побольше, чем просто взять ее на
испуг, тут уже предполагается ответственность и необходим со стороны папы
предварительный расчет, ибо как ни пожелает эта полнокровная дочь простить
отца, поднять его с колен, пообещать ему исключительно прекрасное будущее,
она все же не сразу перейдет к подобным восторгам единения, а сначала
непременно переживет, пусть только на мгновение, заинтересованное
соображение о нем не только как о взыскующем неких духовных вещей человеке,
но и как о вполне материально отирающемся у ее ног субъекте. Она непременно
посмотрит на него со стороны, даже свысока, даст ему оценку, вынесет ему
приговор, совсем не считающийся с тем, который она скажет потом, когда
поднимет папу с пола, восстановит его в его достоинстве, простит его и
начнет сознательно обогревать его старость.
Я не знал, что делать. Как мне тут все верно рассчитать и безошибочно
предугадать? Да и что, собственно, предугадывать? Внутренний приговор она
все равно вынесет, а вообще-то простит меня. Все вроде бы предугадано,
предусмотрено. Что же за мелочь остается, что еще пугает? Бог знает! Я
томился. Я понимал, что должен ей сказать и что если она даже не простит
меня, предпочтет обругать и порвать со мной, мне это будет все же легче,
чем и дальше держать в себе подлую правду. А вместе с тем что-то упорно
мешало мне приступить к делу. Я решился, невзирая даже на ее чрезмерную