"Михаил Литов. Почти случайное знакомство " - читать интересную книгу автора

- Видишь, - встрепенулся Пастухов, - тут смерть близкого человека,
похороны, а это уже фон... то есть, я хочу сказать, на таком фоне тускнеет
история, которую я рассказал тебе в прошлый раз, и моя вина выглядит не
такой уж и страшной, если я действительно что-то там напутал...
- Фон? - перебил Обросов. - Нет, Петр Васильевич, это просто жизнь,
жизнь, которая не очень-то нам и нужна, если мы не верим в некую вечную
производящую ее идею, жизнь, милый мой, которую мы не согласны принимать за
нечто достойное нас без такой веры.
Пастухов стремительно подскочил к Обросову и прокричал:
- А я тебе скажу, без чего не могу я! Я до этого дошел! Ты увидишь!..
- Чаю?
Пастухов кивнул. У него пересохло в горле. Обросов приготовил чай, и
Пастухов с удовольствием его пил. Похоже, он какое-то время, терзаясь,
обходился без еды, теснился в своем логове, мучаясь вопросом, облегчить ли
перед Обросовым совесть. Его щеки запали, как у покойника, на них черными
островками лежала щетина, а между ними острым прыщиком торчал нос.
- Кто тебя, Петр Васильевич, полюбит такого? - рассмеялся, почти что
захохотал Обросов. - Ведь ты, прямо сказать, опустился.
Пастухов тревожно посмотрел на него.
- Думаешь? - спросил он. - А это важно. Мне важно, что ты
ответишь...
Но, сказав так, Пастухов и не думал вслушиваться в ответ Обросова.
Он размышлял о том, что сейчас скажет, и все еще не верил, что найдет в
себе силы это сделать. Страшен был в его глазах какой-то неистинный формат
того Обросова, которому он собирался поверить свою мучительную правду.
Некоторым образом и Обросов почувствовал, что Пастухов своим внутренним
нераскрытым мучением искажает его размеры и истинное значение, а подобное,
пока он оставался нормальным человеком, не могло ему понравиться, и он уже
хотел, чтобы гость наконец высказался и в этом возникла возможность
восстановить истину.
- Я давно готов тебя выслушать, - мягко произнес Обросов, перегнувшись
через стол к поникшему и бледному Пастухову.
- Была у меня жена, но мы развелись, и дочь Машенька живет с ней, а
я - один, - сказал тот несколько бесчувственно. - Моя мать очень любила
Машеньку, до безумия, и, умирая, оставила для нее кое-какие фамильные
драгоценности, то есть мне оставила, поскольку сама Машенька была тогда еще
мала, оставила с тем, чтобы я их ей передал, когда она вырастет. Иначе
сказать, доверила мне и умерла с чистой совестью. - Пастухов сделал в
воздухе плавный ниспадающий жест, как бы отодвигая мать в безвозвратное
прошлое; внезапно в его глазах замерцали дикие огоньки, как если бы он
принимал в рассказываемом прошлом какие-то новые поворотные решения,
ведущие иными, совершенно не испытанными путями, но правда была сильнее
вероятных вымыслов его рассказа, и Пастухов говорил с драгоценной в данной
случае твердостью, с приверженностью некой довлеющей над ним правде: - Я же
те драгоценности продал и поехал за границу, понимая, что другого случая
повидать мир, при моих скудных заработках, мне не представится. И сначала
все было тихо. Только за границей мне не понравилось, ничто там ничего не
сказало моим чувствам, моей душе, а просто любоваться - это не по мне.
Я все же, конечно, не жалел, что так распорядился наследством матери.
Надо было через это пройти, то есть повидать мир и благодаря этому