"Михаил Литов. Почти случайное знакомство " - читать интересную книгу автора

загоняешь меня в гроб! - кричал Пастухов, полагая, что после предстоящей
ему окончательной исповеди у него не останется иного выхода, кроме как
наложить на себя руки. Но и протестовал он еще против Обросова-гробовщика,
боролся и думал себя сберечь.
- Да ты уже в прошлый раз успел рассказать мне несколько историй, -
ответил Обросов, недоуменно стоявший перед внезапным гостем в скверной,
близкой к лохмотьям домашней одежке. - Ты Толстого прочитал? Принес книжку?
Пастухов покачал головой.
- Книжку я еще даже не раскрывал. Я размышлял о нашей с тобой
встрече, о тебе. Я должен рассказать... Я так решил! Понимаешь, это камнем
лежит на моем сердце. Я думал, что никому я этого не расскажу, а теперь
вижу, что должен рассказать тебе.
Непрошеный гость еще и еще смутно бормотал и распространялся о своих
словесных нуждах. Вдруг он выкрикнул:
- Ты ждешь от меня рассудочности, приличного поведения, манерности
какой-то, а я... знаешь ли ты, что я за человек теперь?.. я готов прямо
головой в омут!
Впрочем, он, возможно, только вообразил, будто пришел с твердым
намерением исповедаться Обросову в каком-то грехе, а на самом деле еще ни
на что не решился, хотя по всему было заметно, что он не шутит и
действительно огромная тяжесть теснит его душу. Обросову, однако, не по
нраву пришлось, что его друг куда как пренебрежительно обходится с книгой,
даже и не думая раскрывать ее, тогда как у него, Обросова, не может не быть
даже некоторого нетерпения вопроса о произведенном ею впечатлении. Куда же
теперь девать нетерпение и что делать с вопросом? Обросов осматривался
хмуро, соображая, как бы получше указать Пастухову, что он пошел по
неверном пути; было и вообще уже немало сомнительного для него в этом
человеке, а история, которую тот собирался навязать нынче, представлялась
пока лишь далекой и непознанной и не могла тревожить Обросова так, как
тревожило уже известное в Пастухове и о нем. Хозяин сказал наставительно,
превозмогая суету гостя и его бессвязные предисловия к новому рассказу:
- Эта твоя история, Петр Васильевич, про старца, про то, как ты
заделался послушником, все ли в ней правда? Если разобрать ее по пунктам,
многое, я думаю, покажется несоответствующим действительности, даже
невозможным в действительности. Давай этим займемся. Вот ты сказал, что
сбежал из дому, потому что захотел свободы. Почему же ты очутился в
монастыре, а не в дурной компании?
- Во-первых, - ощутительно, с настроенностью делать ударения возразил
Пастухов, - я вовсе не стал послушником, и я тебе это в прошлый раз ясно
дал понять. Следовательно, я и в монастыре не очутился, то есть не совсем в
монастыре, а просто возле него. Я туда приходил... все равно как
какой-нибудь вольнонаемный.
- А где же ты жил?
- Это в данном случае неважно. Жил и жил... можно сказать, в одной
норе. А что касается дурной компании, так я ведь в ту пору уже не сопляком
был, а все-таки юношей, и этих компаний достаточно насмотрелся. Я не этого
хотел. Я хотел чистоты, особой чистоты, не материальной, а духовной, и мне
казалось, что такая чистота и есть свобода.
- Смотри-ка, - тонко улыбнулся Обросов, - получается, по-твоему,
приходит человек в монастырь, я, например, прихожу, в поисках чистоты и