"Михаил Литов. Не стал царем, иноком не стал " - читать интересную книгу автора

- Потому, что у меня дела пошли на лад?
- Да какой там лад! - мгновенно ожесточилась и скинула с себя
шутовство Зоя. - Можно подумать, что тебе за твою мазню дали миллион!
- Не будем ссориться, не нужно, Зоя, - сказал Милованов
рассудительно. - Нет лада в целом, зато мы умеем ладить друг с другом. И
раз мы теперь снова вместе, я эти картины никуда не понесу и сам сегодня же
переберусь сюда, а покупателя приглашу к нам, и он здесь все посмотрит.
- Но ты же уверен, что я из-за денег решила с тобой помириться!
- А хотя бы даже из-за денег, что с того? Это все равно минутный
порыв... ну, то есть ты испугалась, что я уйду и денежки тебе не
достанутся, а они тебе, похоже, ой как нужны! Но за этим ведь стоит нечто
большее. Мы в любом случае умнее денег и разных временных обстоятельств.
Разве не так? Есть, есть глубина в наших чувствах, в нашем понимании жизни.
Я, Зоя, сейчас побегу, мне нужно, дела кое-какие, а когда вернусь, я тебя
зацелую. Ты поймешь, как я соскучился по тебе.
Зоя приятно улыбнулась. Слова мужа растопили ее сердце, и болезненно
шевельнулась ее душа в ожидании мужских ласк. Его возвращение прошло
весело.
Всякий разрыв тяжело давался им обоим, а после примирения сразу
надежно залечивались раны, сглаживались и словно не было о них больше и
помину. Начиналось опять испытанное, привычное. Милованов в обыденности
порой не просто раздражался на жену, он молчаливо и зло ненавидел ее
неуважение к его искусству, презирал толстуху за постоянные напоминания,
что муж должен быть прежде всего кормильцем, но раз уж нынче вытекала из
кризиса мысль, что с истощением дарования жизнь кончается, так и
складывалось некое общее положение, что Зоя, мол, скорее и вовсе почти
ничего не значит для него. Впрочем, нынче былое не заглядывало с прежней
уверенностью в настоящее и все испытанное и привычное словно оделось в
новые одежды, обрело неожиданную остроту и угловатость. Милованов
потихоньку сбывал старые свои работы, новых не делал, и у него не было
надежды, что когда-нибудь все еще вернется в знакомое русло и восстановится
в хорошо известном ему виде. Слишком задела его мысль об исчерпанности
ресурсов, выйдя изнутри и тотчас создав невыносимое внешнее давление.
У Зои могли быть в спасение ему и слова, и меры всякие, и просто
красивые и значительные выражения лица, но под величавую сень идеи о
вероятном уходе из жизни он и не думал вводить Зою, в этом пренебрегая ею
как чем-то неуместным и бесплодным, не развившимся до возможности
понимания. А Зое, раз уж ее жизнь и дома, и в пути на Ростов складывалась
обычным манером, совсем не нужна была большая причина для постоянных
возобновлений упреков в адрес мужа. Достаточно взглянуть на окружающие
дорожные красоты, чтобы отнюдь не лишним образом прояснилась
несостоятельность художника Милованова. Исчерпали, ничего не решив, тему
трусости, остановились попить кофе, а как поехали дальше, критический дар
Зои заработал с новой силой.
- Вон как красиво, - сказала она. - Осень, березки в лесу стоят голые,
а от прозрачности вид совсем не хуже, чем летом.
- Да, да! - пискнула с заднего сидения Любушка. - Слов нет, какое
чудо! Зачем слова? Молчи, Зоя! Я наслаждаюсь!
Милованов тоже подтвердил наблюдение жены. И тем попался на удочку,
забыв, что когда начинает она задушевным тоном повествовать о предметах