"Михаил Литов. Наивность разрушения " - читать интересную книгу автора

***

Контора моего друга располагалась неподалеку от Машенькиного дома, в
переулке, который иначе как разбитым назвать не могу, в одноэтажном
особняке псевдоклассицистского стиля, с забавными полуколоннами,
производившими впечатление бумажных. Возможно, чутко внимающие моему
рассказу уже отметили мои любовные попытки представить Великий Столб едва
ли не живым и очень трогательным существом, внутренние противоречия
которого отчасти снимаются моей, в данном случае как бы верховной, любящей
волей, а кремль подать как древний, могучий символ славы и несокрушимости.
Заметили, очевидно, и то, что моя симпатия к Перстову, при всем ее
прерывистом характере, в разные периоды с разной силой проявляющемся, имеет
для меня смысл сообщения с действительностью, осторожного и печального
оперирования с весьма убедительным примером того, насколько мир текущей
жизни странен, опасен и, собственно говоря, бессмыслен. Но главной заботой
моей любви в этом хаосе движения, борьбы и драмы была, разумеется,
продавщица из книжного подвальчика, умеющая умопомрачительно балансировать
на узкой лесенке. С мыслью о ней, исступленный, неухоженный и окрыленный
неясными надеждами, я повлекся в неизвестность, мечтая поставить у входа в
нее крепкую и надежную фигуру сторожа. Эту роль мысленно я отводил уже
Перстову.
Мой друг заслуживал доверия. Прежде беспорядочный и рассеянный,
несколько времени назад он ко всеобщему изумлению мобилизовался и
собственными руками, начав на пустом месте, создал торговую фирму "Феникс".
Не знаю, чем торгует Артем-"Феникс", думаю, что многим, всем, что
подворачивается под руку, как торгуют у нас сейчас все эти расплодившиеся
фирмы и акционерные общества, разве что не тем лишь, что по карману
простому смертному; уверен только, что в своей предпринимательской
деятельности глава фирмы Перстов старается следовать букве закона. За ним,
сколотившим состояние, окружающие вдруг подметили невиданную красоту,
элегантность, щедрость, некое общее безоговорочное великолепие; всюду
получил признание его роскошный ум. Его разительное несходство с нечистыми
на руку дельцами завоевало ему популярность в городе, и мой друг уже
находился на том рубеже современности, когда человеку, желая не без
подобострастия выразить упоение им, начинают прочить депутатский мандат.
Все сделанное Перстовым представлялось мне, во всяком случае в том
состоянии, в каком я двигался от Машеньки к "Фениксу", горой, воздвигнуть
или разрушить которую дано лишь человеку с недюжиными, фантастическими
задатками.
Но и я не мал. Во мне вдруг заклокотала ярость. Теперь я стремился не
только решить, с чужой помощью, свои жгучие проблемы, но и отстаивать за
собой право на некую идею или даже себя как идею, отстаивать хотя бы ценой
жизни, страданий и абсурдных выходок. Этот мимолетный, но потрясающий
фанатизм заставил меня резко приподнять брови домиком и устрожить взгляд,
однако походку сделал судорожной, вихляющей, за что меня ругали прохожие,
которых я в своем неистовстве толкал. О, это, разумеется, только миг, и все
же в нем, как в капле воды, отразилась существенная или даже вся тайна моей
души, в нем выразилось, что я, любя Наташу и становясь ради нее на путь
опрометчивых поступков, угрожающих моему достоинству, моей какой-никакой
репутации, не могу не вмещать в любовь к ней и любовь к Перстову, и любовь