"Михаил Литов. Картина паломничества " - читать интересную книгу автора

нетерпеливом ожидании зажгла для него маяк. Лоскутников умилился. Где-то у
соседей тявкнула собака. Бусловы собаки не держали, и это было хорошо для
планов ночного гостя. Он подошел к веранде, все еще стараясь не шуметь, и
заглянул внутрь. За столом сидел по-своему величественный Буслов и читал
книгу. Лоскутников содрогнулся и замер, пораженный. Он отлично знал этого
важного человека, не замечавшего рогов на своей макушке, они вместе
работали в старейшей газете здешних краев. Недавно возникшая новая
газетенка мешала той оставаться единственной печатной гордостью города, но
эта, новая, действовала в коммерческом духе, что позволяло старой считаться
умным органом информации и некой как бы даже мысли, так что, казалось бы,
какая же и конкуренция? А тем не менее состязание, нередко выходившее за
рамки приличий, имело место, и по-настоящему умен в этой истории борьбы
старого с новым был один лишь Буслов.
Глядя, как он, отхлебывая чай из стакана, порывисто пробегает глазами
книжные страницы, Лоскутников это вполне осознал. Не только быстрым и
легким, копьеобразным умом, который один мог бы помочь их газете одолеть
назойливого соперника, умен Буслов, но и мудр он, глубок, и много в нем
того сокровенного, что другому человеку в какую-то минуту становится вдруг
позарез необходимо выведать, испытать на себе, попытаться некоторым образом
присвоить. Не ошибаюсь ли я, не преувеличиваю ли достоинства и силу моего
друга? - мучился Лоскутников. Может быть, думал он, мне сейчас нужен
мудрец, некий пророк, и я поспешил разглядеть его в Буслове, а в
действительности он такой же обыкновенный, как и тот писатель в театре, не
сумевший ничем насытить любознательность своих слушателей. Конечно, ничего
толком не знал Лоскутников о Буслове, кроме того, что ему следовало знать и
о любом жителе их городка, ставшего его знакомцем, а то и приятелем; не
раскусил он своего коллегу, не научился угадывать внутренние его
соображения и только воображал теперь, по странному стечению обстоятельств,
что тому не составило бы ни малейшего труда справиться с разрозненностью, с
разбросом идей и их воплощений, с которым так и не сумел справиться он,
Лоскутников.
Отчего же я стою один в этом чужом саду? Что ж это я тут, ей-богу, как
тать в ночи? Почему не вхожу? Что меня ждет? - спрашивал себя не задавшийся
нынче любовник. Его влекло к Буслову неудержимо. Но не стыдное ли случится,
если он сейчас решится переступить порог бусловского дома?
- А, коллега, - сказал хозяин, когда Лоскутников вошел.
Нежданный гость заговорил сбивчиво:
- Проходил мимо, а тут, смотрю, свет... я и решил зайти, тем более что
есть разговор...
- И что за разговор? - спросил Буслов с усмешкой, обостренно
сверкнувшей на его узких губах.
- А вот сейчас скажу! - тонко выкрикнул Лоскутников.
Буслов объяснил, что его жена уже спит, легла пораньше, а сам он
должен был уехать в командировку, но по ряду причин не уехал, и вот теперь
сидит на веранде, читает книгу и пьет чай, гостя же ему придется привечать
самому. Сейчас он, мол, угостит Лоскутникова чаем. Но Лоскутников отказался
от чая, даже и жестами показал, что ему не до того. Никаким чаем, изобразил
он, не залить его тоску и отчаяние. Он весь был оголенное смятение, и
казался Буслову немножко смешным.
Приезд болтливого столичного писателя, вечер в театре. Но встречи