"Михаил Литов. Картина паломничества " - читать интересную книгу автора

действительности значительно, огромно и осмысленно случившееся в театре,
оно казалось ему во всех отношениях превосходящим его существо и
подавляющим его жизнь, хотя бы даже и не было ничего более единственного в
своем роде и нужного для него, чем она.

***

Переваливался Лоскутников под мощной кремлевской стеной с ноги на ногу
своим жиденьким телом. Он там пожимался, глубоко встревоженный и
уязвленный. Он был тощий, высокий, почти долговязый мужчина, но вообще-то
видный, поскольку имел узкое благородное лицо и из глубины подзапавших,
даже чересчур притянутых к ушам глаз смотрел умно. А в природе все гуще
скапливалось вечернее потемнение, и следовало полностью решить, идти ли к
Тонечке на бурную ночевку или вдруг куда как основательно заняться этой
проблемой национальной идеи и возникшей из-за нее умственной и душевной
неразберихи. Он решил все-таки идти. Проблему можно было оставить и на
потом, а когда б он пропустил без всяких уважительных причин свидание,
всякий раз с большим трудом добываемое, то рисковал бы навсегда потерять
любовницу.
Тонечка, выкраивая ночные встречи, думала не о том, хорошо ли
обманывать мужа, а о трудностях и опасностях этого промысла, и у нее было
ощущение, что она то и дело совершает подвиг. Лоскутников был для нее,
правду сказать, не столько человеком, ради которого она прилагает трудные и
в некотором смысле даже сомнительные старания, сколько неким внешним
обстоятельством, своим давлением подталкивающим ее к разным телодвижениям,
которым она уже собственной волей и прихотью придавала характер героических
свершений. Так что Лоскутников, в глазах Тонечки, был вообще не вполне
разумной силой, а скорее чем-то вроде скандального или, скажем, даже
вредительского звука в приличном обществе, услыхав который не сразу и
сообразишь, осмеять ли испустившего его человека или сделать вид, будто
ничего не произошло. Как бы с этого, с подобного анекдота, и началось
сближение Тонечки и Лоскутникова, со временем превратившись в постоянное
Тонечкино хождение по лезвию бритвы. И если бы она узнала, что Лоскутников
заметался в тени кремлевской стены, позволяя себе ставить вопрос о
целесообразности их свидания, она увидела бы этого человека еще более
мелким и ничтожным, чем сам он видел себя перед тьмой обступивших его
криков. И Лоскутников в своем внутреннем видении упрощал Тонечку, может
быть, даже больше, чем это делала она, мысленно ставившая его в безгранично
зависимое от ее подвижничества и всяких капризов положение. Он уже как
будто твердо решил идти к ней, а между тем она оставалась далекой и не
вполне желанной. Лоскутников страдал. Протискиваясь в сутолоке неожиданно
навалившихся проблем, он заузил лицо до некой уже небывалости и, вытянув
губы, озадаченно присвистнул.
Темная громада требовавших чуда людей надвигалась на него, и он
перевалился через нее с ощущением тонкого страдальчества, трагической
усталости в груди. Лишь после этого ему удалось обрести более или менее
свободное состояние, и он скорым шагом пошел к дому любовницы. Она жила на
окраине городка. Там не должны были соседи заметить Лоскутникова. Он
проскользнул вдоль забора и бесшумно отворил калитку. В листву, в
таинственный ночной сад мягко лился свет с веранды. Наверное, Тонечка в